Последний барьер. Путешествие Суфия

— Необходимо остановиться, — заявил он. — Организм требует. — Он исчез в кустах, а через некоторое время появился оттуда, распевая, как будто ничего не произошло, как будто все шло как надо. — Поехали, — сказал он, усевшись в машину.

По дороге с горы его настроение стало меняться. Сначала он перестал петь, а потом стал очень молчаливым. Я пытался заговорить с ним и расспросить его о верблюде, но он не отвечал мне, неподвижно уставившись на дорогу впереди себя. Когда козья тропа вновь стала напоминать дорогу, мы были у подножия горы. Перед нами вытянулась длинная, изумительно ровная дорога, заново залитая гудроном. Указатель информировал нас, что мы находимся всего в четырнадцати километрах от места, куда мы направились сегодня утром.

— Мы сделали это! — закричал я, и в этот момент под машиной раздался страшный удар, мы остановились. Хамид не пошевелился. Он остался сидеть, бесстрастно глядя прямо вперед. Выбравшись из машины, я заглянул под нее. Дорога была залита маслом, а из поддона хлестала струя.

— Боюсь, что мы наехали на камень и пробили поддон, — сказал я. — И что теперь делать?

— Ты подождешь, пока проедет какая-нибудь машина, и договоришься, чтобы нас отбуксировали в ближайший город. На дороге не было никакого камня.

— Но он там был! Я слышал, как что-то ударилось о машину.

— Ну и где он? Если ты сможешь найти его, то покажи мне.

Поискав вокруг машины, я не нашел и следа камня или булыжника. Дорога была удивительно ровной, а обочина посыпана прекрасным гравием.

— Ну? — спросил он, сидя в машине. — И что ты скажешь ?

— Возможно, что-то случилось с мотором, — попытался я.

— Ничего не случилось с мотором. Не было и камня. Ты потерпел полную неудачу, и теперь мы застряли здесь, а ночь наступает. Ты ничего не припоминаешь? — При слове «ничего» он повернулся и воззрился на меня. Я стоял молча. Я не мог понять, о чем он говорит. На дороге был камень. Я пытался понять, в чем я потерпел неудачу.

— Ты проделал весь этот путь до Анталии. Ты спросил меня в Англии, буду ли я помогать тебе, а я ответил, что это опасный путь, и если ты не будешь верить, то мы оба споткнемся. С самого первого часа твоего пребывания здесь я просил тебя верить. Верить. Верить. И что делаешь ты? Сначала ты полностью проваливаешь испытание на смелость и ведешь себя как школьник-переросток, распустив нюни на горе, а потом, даже не заметив, что ты потерпел неудачу, ты объявил, что добился успеха, спустившись вниз. Как будто ты мог в чем-то преуспеть. Ты, мой друг, ничего из себя не представляешь, и чем скорее ты это поймешь, тем скорее ты сможешь понять, зачем этот путь. Как ты думаешь, кто был этот человек в кафе? Ты думаешь, что это была просто случайная встреча, и он сбил нас с пути по ошибке? Я говорил тебе, что не существует такой вещи, как случай. Он был не тем, кем казался, не больше, чем тот верблюд. Это был не обычный человек, а ты был настолько погружен в сон, что даже не заметил.

— Ты говоришь, что знал все это заранее?

— Конечно, знал, но на этот короткий период времени я решил стать твоим руководителем и учителем, поэтому я должен был принять то, что было послано тебе в качестве испытания. Я точно не знал, что произойдет, но что бы ни случилось, это следовало принять. Теперь это факт, что ты потерпел неудачу на каждом метре дороги. Так когда же ты научишься верить в Бога? Ты сказал мне, что хочешь Истины, но на самом деле ты хочешь Истины без любви. Бог это любовь, а без любви нет ничего. Если ты не веришь в Бога, то ты не сможешь дойти до Истины. Ты не можешь обойти Бога и считать, что ты доберешься туда сам. Это худший вид высокомерия. Ясно, что ты должен научиться смирению, прежде чем мы сможем работать вместе. Я переоценил тебя и тоже потерпел неудачу в своей миссии, если ты ведешь себя подобным образом. А теперь выходи на дорогу и попытайся найти машину.

Я был глубоко потрясен. Мне казалось, что я физически уничтожен. Я перешел на другую сторону дороги и взглянул на машину. Хамид сидел абсолютно прямо и неподвижно, его глаза были закрыты. Не было видно ни машины, ни грузовика — ничего. Я трясся от злобы и резкого холода. Хамид считал, что он сделал ошибку, а я был совершенно уверен, что я. Я бы никогда не выбрал учителя, который вел себя подобным образом, и неважно, что он говорит, — на дороге был камень. Я был болен от всего этого и сожалел о том, что вообще отправился в это путешествие. Как я мог быть таким глупым, чтобы отправиться за этим человеком через всю Турцию? Кто он был и чего хотел от меня? В настоящий момент я находился в ловушке, но как только представится возможность я выберусь из этой гадости, уеду из страны и вернусь в Лондон.