Последний барьер. Путешествие Суфия

Звук мотора прервал мою тираду. Это не был ни грузовик, ни машина, но он определенно приближался. Было темно, поэтому я встал на середину дороги. Из-за поворота показался старый трактор. Я помахал водителю, чтобы он остановился и указал ему на нашу машину, знаками объясняя, что она сломалась, и, если возможно, чтобы он отбуксировал нас в ближайший город. Взглянув на меня очень серьезно, он вылез из трактора и медленно обошел вокруг машины. Хамид продолжал сидеть прямо с закрытыми глазами.

— Хамид, — позвал я, — я нашел трактор. Поговори с ним, пожалуйста!

— Говори с ним сам, — таков был его ответ.

Попытаться сделать так, чтобы меня поняли, было очень сложно; тракторист продолжал ходить вокруг машины, уставившись на нее, как будто она была с другой планеты. Он оглядел ее снаружи, заглянул внутрь, осмотрел колеса и бампера, поднял капот: «Йок», — произнес он, — что означает по-турецки «нет».

— Но что нет? — спросил я.

— Авто йок, — ответил он твердо.

— Я знаю, что она йок, — сказал я, — поэтому мы и хотим, чтобы вы отбуксировали нас, — и я стал делать всякие знаки перед машиной, показывая, что перекинул через плечо веревку и тащу машину за собой. Казалось, что это его не впечатлило, и он еще несколько раз повторил «йок». Затем он подошел совсем близко ко мне, у него изо рта несло чесноком, и пламенно произнес: «Лира, чок лира». Это значило, что будет дорого, но я не был уверен, говорил ли он о починке машины или он хотел так много за буксировку. Я спросил его, сколько, и он назвал невозможно большое число, написав его пальцем в масле на дороге. Я еще раз повернулся к Хамиду.

— Ты должен заплатить, — объявил он. — Нечего торговаться, раз мы в его руках.

— Но это почти все, что у меня есть с собой!

— Ты заплатишь и, более того, ты заплатишь еще и за ремонт машины, поскольку ты виноват в том, что произошло. А сейчас я устал, голоден и невероятно зол. Заплати, сколько он просит, и поторопись.

Несколькими часами позже наша машина стояла перед маленькой мастерской в деревне, а мы отыскали крошечную, грязную и душную комнату на постоялом дворе. Стоимость починки машины была чудовищно высокой, и Хамид не сказал мне больше ни слова, пока мы мрачно ркинали продуктами из машины. В комнате была одна большая двуспальная кровать, на которую мы улеглись в одежде. И как только я начал засыпать, Хамид грубо потряс меня за плечо.

— Запомни, — сказал он, — на дороге не было никакого камня. Если бы ты так глупо не прокричал «Мы сделали это», то мы могли бы и дальше ехать беспрепятственно. Теперь, пока ты не уснул, молись и проси прощения за свое высокомерие и беспечность. В противном случае наше путешествие окончено. — С этим он отвернулся, и скоро захрапел так, что сотрясалась вся кровать.

Человек в мастерской сказал нам, что починка машины займет по меньшей мере день, поскольку до начала работы им придется ехать в другой город за некоторыми запасными частями, а на машине, на которой они собирались ехать, уехали на свадьбу в другую деревню. Уехавшие на свадьбу должны были вернуться еще вчера, проинформировали нас, но, видимо, свадьба была очень хорошей, поскольку еще никто не вернулся оттуда. Я сидел и смотрел, как Хамид обращался к толпе, которая начала собираться около гаража. Я не мог понять, что они обсуждали, но я начал привыкать к манере Хамида. На самом деле неважно было, что он говорил, если кто-то был готов слушать внутренним ухом. Его слова имели более глубокое значение, чем то, что было на поверхности. Я наблюдал, как он говорил о каком-нибудь предложении из Корана или из трудов суфийских мастеров, и каждый из его слушателей выносил из беседы столько, сколько был способен усвоить, не больше и не меньше. Иногда он долго обсуждал какую-то определенную фразу, и тогда я начинал понимать, что вся энергия разговора была направлена на одного человека, который слушал правильно.

Со своей стороны, я до сих пор был потрясен событиями прошедшего дня. Мне было горько, и я сердился, но я чувствовал, что сдаваться на этой стадии было бы бессмысленно, потому что это покажет отсутствие настойчивости. Однажды, очень давно, Хамид сказал мне: «На этом пути надо стоять двумя ногами. Одна нога — это твоя предрасположенность или возможности, скрытые в тебе, а другая нога — это настойчивость. Одна без другой бесполезна».