Последний блюз ночных (СИ)

Идём рядом, как школьники, на расстоянии. Что-то меня притягивает к ней, но что именно, не пойму. Рыжая, несуразная, гордо вздёрнутый нос и острые лопатки. Обалдеть! Никогда такие не нравились. В то же время проникаюсь к ней уважением. Сразу видно, сильная личность, хоть вроде ещё совсем «молоко», недавно семнадцать исполнилось.

— У меня такое ощущение, что тебя давно знаю, — она метнула на меня внимательный взгляд.

— Больше, чем полгода, уже срок.

— Нет, вроде до того ещё знала. Иногда мне кажется, что жила другой жизнью. А иногда мне снится, как летаю.

— Растёшь, — откровенно смеюсь я.

— Наверное, — искренне соглашается она, — но сны такие странные, я в них дракон.

Смотрю на её тщедушную фигурку: скромное пальтишко, на шейке серебристый платок, но глаза горят как два прожектора. Хотел усмехнуться, но не стал. Пускай мечтает, девочка.

— И ты мне снился, — неожиданно заявляет она.

— Неужели, — оборачиваюсь к ней, думая она вновь затеяла какую-то свою игру.

— Снился. Кошмарный сон. Тебя двое, в длинных рясах пытали.

— Тьфу ты! — от неожиданности ругаюсь и сплёвываю. — Что за гадости выдумываешь?

— Они тебе жилы на ногах резали.

— Замолчи! — взрываюсь я. — Другой темы для разговоров нет? Лучше расскажи, как школу закончила, скольких мальчиков с ума свела.

— Нормально закончила, мальчиков многих с ума свела, — мигом надувается она.

— Не сомневаюсь! — фыркаю я.

Некоторое время идём молча.

— Мне кажется, наши судьбы связаны, — не удерживается в игре в молчанку Катя.

— Влюбилась что ли, — бестактно замечаю я.

— В тебя! Да мне, такие как ты, никогда не нравились! Вечно корчат из себя, а втихаря пялятся со спины, уже не одну дыру мне прожгли!

— Да нечего там нет на что пялиться, — откровенно ржу я.

Неожиданно у Кати брызжут слёзы и она бежит вперёд. Вот кретин! Ругаю себя. Она же, совсем малыш. Чего я на неё окрысился?

— Катя! Катюша! Стой! Я не прав, — останавливаю её за руку. Она останавливается как вкопанная, размазывает слёзы по лицу, такая несчастная. — Извини, Катюша, — примеряющее говорю ей.

— Проехали, — слёзы быстро высыхают на её конопатом лице.

— Ты симпатичная, — почти не кривлю душой я. В ней есть, что-то, завораживающее, не могу понять что.

— Не ври, — откровенно ухмыляется она. — А мальчики на меня действительно западают! — с вызовом выкрикивает она.

Я смеюсь, и неожиданно хочется обнять её. На этот раз она не обижается, срабатывает женское чутьё, задирает нос:- На троллейбус опоздаем, кавалер.

Успеваем на последний маршрут, троллейбус почти пустой: небольшая компания расположилась на задних сидениях, молодой человек бренчит на гитаре, худенькая девчонка, держит скромный букетик, задумчиво улыбается своему отражению в стекле. Неприятный тип, прислонившись к дверям, не сводит с неё масляного взгляда.

Катя глазами указывает на него.

— Вижу, — киваю ей.

— Точно к девушке пристанет.

— Думаешь, стоит её проводить?

— Обязательно.

— А ты, боец, — хвалю её.

— Просто, меня бесит несправедливость. Она такая счастливая, а этот явно что-то замыслил.

Подходим к девушке, она вскидывает на нас удивлённые глаза.

— Мы тебя проводим, тот тип тобой заинтересовался, плохой он человек.

Девушка внимательно смотрит на нас, во взгляде ни следа страха и такая она хрупкая и нежная.

— Знаю, он не просто плохой, нелюдь, он насилует, затем убивает, — этим откровением едва землю из-под моих ног не вышибает. Я в шоке, а Катя как-то внимательно к ней присматривается, щурит глаза, словно нечто хочет вспомнить.

— Вы за меня не переживайте, я Ассенизатор.

Гл.10

Троллейбус останавливается у тёмных гаражей, девушка встрепенулась и выпрыгивает на тротуар. Тип, с масляными глазами, незамедлительно соскальзывает вслед. Только хочу вмешаться, как Катя сильно сжимает мою ладонь:- Не надо!

— Почему?

— Она оборотень.

— Что?! — и внезапно, как это не парадоксально, я верю этому заявлению.

Присаживаемся на сидение, мысли сумбурные, хочу как-то их упорядочить. Вроде как возникают различные видения, вновь мерещатся драконы.

— Мы тоже Ассенизаторы, — врывается в сознание голос Кати.

— Ассенизаторы?

— Я в этом уверена. Девушка признала нас как своих.

— Кто такие Ассенизаторы? — задаю вопрос, но уже знаю ответ.

Катя замыкается в себе, и я не хочу её тревожить. Перед моими глазами возникают образы пещерного монастыря, круглые башни наверху.

— В Инкерман надо съездить, — внезапно говорит она.

— К тем башням?

— Да.

Как-то по-новому смотрю на свою спутницу, такое ощущение, что мы с ней, как бы это слово подобрать — напарники.

Проезжаем бухту Омега. В скудном освещении просматривается лодочная станция, темнеют навесы, ни души. Поздней осенью в Севастополе мало народа. Жизнь становится спокойной, уравновешенной, воздух очищается. Мне это время года нравится даже больше, чем лето.

На конечной остановке выходим, троллейбус ползёт на отстой, провожаю Катю до самого подъезда.

— Значит до завтра, встречаемся на Графской пристани? — смотрю на её сосредоточенную мордаху.

— Угу.

— Давай в одиннадцать. С утра в военкомат зайду, отмечусь.