Последний бой

— Ты же проверила Стоунз и её родичей. Или не проверяла? — Мысль о том, что Сильвия могла обмануть его, и на самом деле всю ночь занималась чем-то предрассудительным, неприятно обожгла. Прежде всего тем, что могла прийти ему в голову.

— Проверяла, честно.

— Тогда не волнуйся. В домах тоже есть камеры. Помнишь, сколько их Робби поставил, после той истории с тарелкой?

— Тут понимаешь, какое дело… Пойдём, покажу.

Сильвия встала и, жестом поманив за собой, вышла из кухни. Вздохнув, Ник поплёлся следом. Телевизор в гостиной был включён, но показывал, почему-то… их калитку. И ворота. Только потом он заметил кабель, идущий от него к ноутбуку на столе. На мониторе — задний забор и лес. Ну, ты подумай! Есть ли что-то такое, чего она с собой не взяла?

— Надо думать, камеры сняты у тебя из дома?

— Ещё третья есть. Когда Кристанна уедет за Диланом, я поставлю её на углу участка, чтобы вдоль заднего забора смотрела. Будем видеть выход в заросли со всех ближайших дворов.

— За каким Диланом?

— За сыном. В школу.

Она уже знает соседских детей по именам? Что дальше? Может быть, они вечером приглашены на ужин?

— Сильви, а ты не переигрываешь?

— В каком смысле?

— Такое впечатление, что ты успела стать своей в квартале, ещё до нашего визита.

— Добрососедские отношения — это прочный фундамент для успешной операции под прикрытием. Не вздумай только испортить с таким трудом созданный образ!

— Какой образ?

— Мы — счастливые молодожёны. Два тихих, воспитанных, вежливых художника. Если ты начнёшь тут, как обычно, глазки строить каждой юбке…

— Ну, ты за кого меня принимаешь?!

— За Ника Слотера. Я прекрасно помню, чем подобная инсценировка в прошлый раз закончилась.

Ник почесал затылок. Во время прошлого подобного спектакля он, действительно, не предал достаточного значения формальной стороне их отношений. Работу-то они выполнили, но вся округа считала Сильвию несчастной женой изменника. Ей такая роль не очень понравилась. Мягко говоря. И то, что он просто не подумал, как она будет выглядеть в глазах окружающих, после его откровенных «шалостей», напарницу дико взбесило. Прощение-то он вымолил, но история явно не была забыта.

— Сильви, ну я же обещал, что такого больше никогда не повторится.

— Знаю я твои обещания. Смотри, чтобы никаких девиц, пока мы здесь!

— Клянусь! Для меня сейчас существует только одна девица — моя милая жёнушка. — он обнял её и поцеловал в щёку.

Сильвия со вздохом отстранилась.

— Сейчас вот ты переигрываешь.

— Почему? Вдруг, твоя мания преследования обоснована. И за нами следят такие же камеры из дома миссис Пенн?

— Я там была. Именно с таки подозрением. Ничего не обнаружила.

— А если камеры спрятаны в стенах нашего дома?

— Тогда там спрятаны и микрофоны.

— Ну, вот видишь, как всё абсурдно? Не переживай. В конце концов, ты же не все камеры в своём доме сняла. Их, ведь, больше трёх было. А потом, ты, наверняка, кого-нибудь за домом приглядывать попросила, как я Йена за своим. Как там твою лучшую подружку-то зовут, Лиззи?

— Лиззи в круизе. За домом обещала смотреть Рокси.

— Рокси, Рокси…

— Негритянка. Такая худенькая, с прямыми волосами.

— А, помню! Когда мы с Пауком думали, что ты беременна, она…

— Так, хватит воспоминаний. Собирайся и двигай. Я, как договорились, буду следить, не сядет ли кто тебе на хвост. По результатам отзвонюсь. Дальше — по обстоятельствам. Телефон не забудь.

— А посуда?

— И посуду помою. Успею. Ты же не за десять минут обернёшься.

— Сильви, ты просто чудо! Ну и повезло мне с супругой! — он не удержался и ещё раз чмокнул её в лоб.

— Вали, вали.

* * *

Миновав прореху в сетчатом заборе, начинающий художник Николас Бётшери остановился и повертел головой. Зелёной стеной перед ним предстали заросли, и любое направление движения ничем не было предпочтительнее других. По его расчётам, слева, шагах в ста, должен быть берег океана. Правый берег, в противоположной стороне, находился раз в десять дальше. И третий берег, который он, для себя, нарёк высоким, предполагался прямо по курсу. До него, должно быть, шагов триста, а то и все полтысячи. Художник немного поколебался и резво рванул наискосок, вперёд и вправо. Конечно, дороги там никакой не наблюдалось, и спешка была чисто условным понятием, но, всё же, посторонний наблюдатель, если б такой нашёлся, вправе был заподозрить, что мужчина торопится ко вполне определенной цели.

Прилично углубившись в заросли, живописец вдруг остановился и принялся хлопать себя по карманам шорт. Видимо, обнаружил отсутствие какого-то важного предмета. Ключей, например. Или телефона. И явно этому огорчился. Потому что вся его целеустремлённость и резвость куда-то делись. Мужчина медленно и осторожно побрёл обратно, останавливаясь у каждого дерева или куста и внимательно изучая траву под ними. В результате, к исходной точке он вернулся аж спустя полчаса. Странно, но телефон при этом нашёлся в одном из карманов. Впрочем, возможно, терялся не он. Приложив трубку к уху, наш герой услышал звонкий голосок любимой:

— Ну что, как там природа?