Последний бой Йони

Йони приезжает на итоговые недельные учения. Я — командир звена отвлекающих сил на одном из учений. После инструктажа нашего командира, перед началом учения, Йони тоже делает несколько замечаний. Среди прочего он говорит об отвлекающих силах. «В отношении отвлекающих сил существует важный принцип, — подчеркивает Йони. — Они должны быть готовы действовать немедленно и при любых условиях, чтобы защитить главный отряд, даже если атака на главный отряд не предвиделась и происходит преждевременно. Отвлекающие силы должны прикрывать его огнем без задержки, даже если сами они еще находятся в движении и окончательно не остановились». В начале учения мой командир напоминает мне то, что сказал Йони, и я понимаю, что они собираются атаковать главный отряд в то время, как я продвигаюсь к своей позиции. Я бегу со своим звеном по улице. Атака, как ожидалось, произошла преждевременно, и я немедленно открываю огонь. Само учение, как и в большинстве случаев, схематично, но его урок крепко врезался в память.

В тот же день мы участвуем в другом учении — в захвате группы домов. Я действую небрежно — спина прямая и открытая, движения медленные, неуклюжие. Йони делает мне выговор вместе с другими, не выполнившими как следует задания, и показывает сам, как надо пересекать внутренний двор между домами, чтобы ворваться в здание, находящееся на другой стороне двора. В первый раз в жизни я вижу, как действует человек, у которого военное искусство, что называется, вошло в плоть и кровь и сквозит в каждом его движении. Власть его над своим телом абсолютна. Гибкими и быстрыми движениями он прыгает из окна во двор, стреляет под защитой полуразрушенной стены и перебегает, согнувшись, из-под широкого окна к порогу второго дома, куда врывается со стрельбой. Все продолжается считанные секунды. «Так это делается», — говорит он нам, стоя против нас и переводя дыхание.

* * *

Нас собрали на лужайке перед жильем офицеров возле небольшого барака, служащего военным ларьком. Мы — это очень большая группа, которая вскоре надолго окажется в секторе Газы для участия в последней стадии разгрома террористов, предпринятого Ариком Шароном. Йони, командующий нашими силами, которые отправляются в Газу, привел к нам многоопытного офицера парашютных войск, который недавно побывал там, чтобы тот рассказал о своих впечатлениях. Посреди лекции офицер вспомнил о каком-то эпизоде и стал высказываться против кого-то из служивших в Газе: «Слушай, — обратился он к стоящему в стороне Йони, — не верь ни одному их слову. Ни одному слову. Я вот тебе расскажу…» Мы приготовились услышать что-то пикантное (в сущности, сплетни командиров между собой!), но Йони такого рода разговоры, в особенности в нашем присутствии, явно были противны. Немного смущенно он оборвал офицера посреди фразы, пытаясь вернуть его к теме лекции. «Это сейчас не важно», — сказал он почти извиняющимся тоном, поскольку офицер всего лишь хотел нам помочь.

Через неделю-две, в секторе Газы, Йони проводит с нами инструктаж. Время послеполуденное, мы сидим в жаркой комнате на военной базе в городе Газа. Это не первая наша акция в секторе, но на этот раз она будет гораздо более широкого охвата, чем все предыдущие. Йони сидит над чертежом объекта и объясняет нам план вторжения в большой дом в лагере беженцев; есть подозрение, что там прячутся террористы. Мы толпимся вокруг него. Я впервые принимаю участие в действии, требующем настоящего планирования, и поражен тем, какое множество деталей учитывает Йони при подготовке небольшой атаки в зоне, находящейся под нашим контролем. Акция под его командованием планируется на ту же ночь. Он объясняет нам расположение сил, то, как должны мы продвигаться, чтобы одновременно охватить дома семейного клана с разных сторон, а также способ проникновения в здание. Каждая из частей операции растолковывается, во избежание недоразумений, во всех подробностях. Делает он это просто; деталь за деталью, словно занимается этим десятки лет. В краткие промежутки времени между одной и другой темой он порой на минуту обращается к записям в своем блокноте, и губы его сжимаются — хорошо знакомая мне привычка, проявляющаяся всякий раз, когда он о чем-то серьезно думает или на чем-то сосредоточен. Вот губы его смягчились, и он переходит к подробному изложению следующей стадии. А у меня на губах мелькает улыбка гордости.

* * *

Днем он появляется у нас в доме. «Мне придется у вас какое-то время пожить, — сообщает он нам, — у нас с Мири все кончено». В тот же день он переносит к нам свои немногочисленные вещи из квартиры Мири, где жил в последние месяцы, и поселяется в маленькой комнате в глубине нашей квартиры. Среди принесенных им книг — небольшая армейская брошюра с описанием составных частей танка.