Последний бой Лаврентия Берии

…Пять лет на посту хозяина Закавказья стали самыми счастливыми в его жизни. Никогда не было ничего подобного – ни до, ни после. Счастье кончилось в одночасье – осенью 1936 года, когда Сталин внезапно приехал в Тбилиси. Формально – навестить мать, а на самом деле… Лаврентию показалось, он хочет что-то для себя решить, но что именно – этим Сталин с ним, естественно, не делился. Лишь много позднее, сопоставляя события, он понял – вождь приехал проститься с прошлым. В этом прошлом рядом с ним были люди, сейчас оказавшиеся по другую сторону баррикады: те, которых расстреляли в августе,[42] и те, которых еще предстоит расстрелять. Лаврентий отлично знал историю закавказской парторганизации и понимал, почему Сталин был сосредоточенным и печальным и не хотел пышного приема. Узнав об исходе процесса, Берия попытался представить себе, как Сталин дает санкцию на расстрел Каменева – того самого Левы Розенфельда, который в 1904 году прятал его на конспиративной квартире после побега из ссылки. Экскурс в область перевоплощения положительных эмоций ему не принес.

Берия был на море, на отдыхе, его предупредили буквально накануне и они едва успели приготовиться к приему гостя. Увидев Нину, вождь на мгновение нахмурился и потом, улучив момент, недовольно спросил:

– Зачем ты вызвал ее? Не надо было.

– Почему не надо? – не понял Лаврентий. – Как можно принимать такого гостя без хозяйки?

– Я к тебе не вино пить приехал. Я хотел поговорить с тобой. И эти разговоры не для женских ушей.

За столом Сталин вел самые серьезные из всех разговоров, и Берии стало тревожно. Если речь пойдет о вещах, которые нельзя слышать Нине, то почему вождь не мог вызвать его к себе?

На следующий день они поехали за город, к горам, прогуляться. Берия продолжал вчерашний рассказ о хозяйстве республики – до тех пор, пока они не отошли достаточно далеко от остальных. Тогда Сталин остановился и жестом прервал его.

– Спасибо, Лаврентий. Завод шампанских вин – это, конечно, важно. Но я хочу сказать тебе кое-что другое, – и замолчал надолго.

Берия, привыкший к его манере разговора, тоже молчал, дисциплинированно ожидая продолжения. Наконец вождь остановился, быстро посмотрел на него.

– Живешь скромно, молодец. Но ты должен уехать из этой квартиры. Найди для себя отдельный дом и переезжай в него.

– Почему? – не понял Берия. – Это плохо выглядит. Сразу заговорят: вот, завел себе дворец, оторвался от народа.

– Болтовни боишься? – внезапно вспылил Сталин. – Тебе еще не все равно, что про тебя болтают? А ты не боишься, что если тебя взорвут в твоей квартире, то пострадают и другие люди?! Не мальчик, должен понимать, в какое время живем. Хватит нам и одного Кирова. И ты не спорь, а найди себе отдельный дом и организуй хорошую охрану.

– Что случилось, товарищ Сталин?

– Ты сводки НКВД читаешь? Или обо всем забыл со своими мандаринами?

– Читаю то, что присылают, – все еще удивленно ответил Берия. – Обычные сводки, ничего в них особенного нет. НКВД как умеет, так и работает.

– Вот именно, что работает, как умеет. Ягода[43] четыре года мух ловил! Оппозиция начала консолидироваться осенью 1932 года. Тридцать второго! В тридцать пятом нас чуть не перестреляли в Кремле. Нас тогда чудо спасло, потому что крепко ударили по верхушке оппозиции и удачно попали, вот только куплено это было такой дорогой ценой![44] Вижу, тебе все это известно. А вот теперь слушай, чего не знаешь. Еще весной мне доложили, что троцкисты перестроили свои организации в небольшие группы, связанные по принципу цепочек. Ты чекист, о чем это тебе говорит?

Берия остановился, тревожно взглянул на Сталина. Ничего себе, подарочки с Лубянки! Это было слишком серьезно – и все остальное сразу вылетело из головы.

– Об этом Ягода мне не сообщал, – дрогнувшим голосом сказал он.

– Правильно. Еще бы он тебе это сообщил! Я и сам узнал случайно, от верного человека… Но я вижу, ты понял, что это значит…

Еще бы не понять! Уж кому-кому, а Лаврентию не надо было объяснять такие вещи. Цепочками выстраивали свои организации опытные, а точнее, очень опытные, с большим дореволюционным стажем конспираторы в условиях репрессий, – чтобы в случае ареста легче было локализовать провал. И, самое главное, так строились не политические, а боевые организации. Значит, троцкисты готовятся к террору…

– Они занимаются перестройкой своих групп уже не меньше года, – продолжал тем временем Сталин. – По любопытному совпадению, с тех пор, как мы приступили к разработке новой Конституции. И, как выяснилось, они имеют очень хорошего союзника в органах внутренних дел, обеспечивающего им прикрытие. Так что твоя красивая жизнь закончилась.

Впрочем, последней фразы вождя Лаврентий уже не услышал. Он размышлял над предпоследней.

– Союзников, – сказал он, едва Сталин замолчал.

– Что?

– Один человек в органах ничего не сделает, – пояснил Берия. – Даже если он нарком. Там не та обстановка. Если они прикрывают такие дела, значит, в НКВД есть целая организация.