Последний бой Василия Сталина

Как—то Василий попросил съездить с ним в самый большой комиссионный магазин. На стол приемщика он выставил две коробки. Из одной достал подставку с закрепленным на ней шаром, выточенным из слоновой кости. Как объяснил Сталин приемщику, внутри сувенира еще 360 шаров. В другой коробке оказалась искусно сделанная восточная лодка с тремя парусами. Через увеличительное стекло можно было даже разглядеть выражение лица каждого из матросов, хотя фигурки были величиной всего в пару сантиметров. Приемщик комиссионки сказал, что не может взять эти вещи — они, мол, очень дорого стоят.

— Это были подарки Василию Сталину, как он сам рассказал, от Мао Цзэдуна, а продавцов, видимо, проинструктировали, чтобы они у него ничего не покупали, — говорит Исаев.

Скорее всего, эти сувениры и были единственными ценными вещами, оставшимися у сына Сталина. Вообще же Василий легко готов был отдать последнее. Однажды Исаев увидел на одном из рабочих завода американский летный комбинезон, который принадлежал Василию Иосифовичу.

— Я его пристыдил, небось, говорю, выменял на бутылку вина. Парень внял моим наставлениям и комбинезон Сталину вернул. Пил сосед, конечно, постоянно, но не так, как об этом иногда рассказывают, — говорит Анатолий Михайлович, — и в настоящем запое я его не видел.

В том, как плотно «опекали» Василия Сталина в Казани представители «органов», летчику—испытателю Исаеву пришлось убедиться лично. Сначала его отчитали за то, что он давал Василию свою машину. А однажды как—то прямо в перерыве между полетами вызвали к телефону.

— Ждем вас сегодня на Черном озере, — заявил ему какой—то тип, не представившись.

На Черном озере, в элитном районе Казани, находился особняк управления госбезопасности. Комитетчик, который звонил по телефону, встретил летчика на лестнице и провел к себе в кабинет. Для начала небрежно сообщил: мы все про тебя знаем.

— Сказал он это и подвигает мне пачку папирос, закуривай, мол, — волнуясь, вспоминает тот давний разговор Анатолий Михайлович. — Меня злость взяла. Да ни черта вы про меня не знаете, говорю, даже то, что я не курю. — «Ну, хорошо», — говорит комитетчик и начинает объяснять, зачем вызвал. Им нужно было, чтобы я раз в месяц приносил отчет — что делал Сталин, с кем встречался, о чем разговаривал.

Нет, говорю, делать этого я не буду. И встаю, чтобы уйти. А он заявляет: «Куда собрался? Теперь здесь останешься». Но я—то цену себе знал. Сверхзвуковые самолеты испытывали в то время всего двое летчиков — я и Борис Машковцев. О каждом полете докладывали министру. Так что я понимал: задержать не посмеют.

Только тогда комитетчик подмахнул пропуск и бросил через стол, но когда я уходил, прошипел:

— Ты еще пожалеешь…

Анатолий Исаев после смерти Василия Сталина, с которым на короткий срок свела его судьба, проработал летчиком—испытателем еще пятнадцать лет. Не раз за это время рисковал жизнью.

Поначалу Анатолий Михайлович недоумевал, почему его все время обходят в наградах и званиях. Многое стало понятно, когда захотел перевестись на работу в Москву. Легендарная Валентина Гризодубова только руками развела и объяснила Исаеву, что его кандидатуру не утвердили… в органах (Куликов А. Не стучите — дверь открыта. // Труд Беларусь, № 087, 15 мая 2003 г.).

Сжимавшееся вокруг Василия кольцо почувствовали не только соседи, но и он сам. Лето прошло более или менее спокойно для опального генерала, но это было затишье перед бурей. Если Анатолий Михайлович Исаев отделался только неприятными минутами общения с комитетчиками и не согласился стать стукачом, что, в конечном счете, отразилось не самым лучшим образом на его карьере, то, просеивая круг новых знакомых Василия Сталина, работники КГБ все—таки выискали тех, кого сумели «уговорить» сотрудничать с «органами». В итоге нелицеприятные слова Василия в адрес «дяди Никиты» и остальных «дядей», а также прочих «родственников» все же были услышаны и наверняка был дан ход делу по устранению строптивого ссыльного. Василий подписал себе приговор. И, конечно же, устранение его должно было пройти незаметно. Ну, умер своей смертью человек: что поделаешь, 42 года — это, братцы, возраст, кроме того, алкоголик, болен таким количеством болезней, что на троих бы хватило. В общем, причин для смерти было более чем достаточно. Одна беда — умирать Василий Сталин в ближайшее время и не планировал! Зато его смерть уже была спланирована «наверху» и от этого факта никуда не денешься, как и оттого, что Василий действительно слишком много знал. Он уже не командовал дивизией, не жил в Москве, круг людей, с которыми он общался, был ограничен, но он являлся носителем информации, смертоносной для режима Хрущева, а с этим лидер СССР не мог мириться. И роковую роль должна была сыграть, естественно, женщина…