Последний бой Василия Сталина

Стоп! Именно с этого периода у всех без исключения исследователей жизни Василия Сталина в Казани наблюдается какой—то информационный вакуум. Здесь у музы истории Клио, видимо, случился приступ ретроградной амнезии. Однако КГБ не был бы КГБ, если не привел эту болезненную даму в чувство и не оставил на ее теле следов своего общения с ней в виде дела № 1588, заведенного на Василия Сталина.

Хронологию событий, которая приведена выше, я составлял, опираясь на информацию профессора Казанского университета Алексея Литвина. Именно он одним из первых ознакомился с «делом Флигера» № 1588 из архивов ФСБ.

По данным профессора Литвина, ордер на квартиру (это серьезный документ, прошу запомнить этот ордер. — Авт.) был оформлен не на ее фактического хозяина В.И. Сталина, а… на медсестру Нузберг, которая на тот момент не являлась его женой (Самоделова С. Культ без личности. // Московский комсомолец, 21 марта 2003 г.).

Итак, «миловидная» Мария Нузберг ухаживает за Василием после Владимирского централа. Выполняет несложные обязанности медсестры. В больнице Василий Сталин пробыл недолго и после медицинского заключения об удовлетворительном состоянии здоровья выписывается. Общение с Нузберг должно было перерасти максимум в безобидное увлечение. Тем более что после больницы Василий пытался наладить жизнь с Галиной Бурдонской. Если предположить, что Сталин—младший влюбился в Марию Нузберг, то с Галиной отношения возобновлять бы не стал. То есть о серьезных чувствах к тридцатилетней медсестре со стороны Василия в 1960 году говорить не приходится. На развитие каких—либо отношений вообще у него было слишком мало времени. Если вычеркнуть пребывание в больнице и поездку в Кисловодск, то между тюремными заключениями во Владимирском централе и Лефортово свободными для развития романа с Нузберг оставалось каких—то двадцать—тридцать дней. Если допустить, что Мария Игнатьевна посещала Василия в Лефортово в 1960–1961 годах уже не в качестве медсестры, а влюбленной женщины, то и здесь время их общения было ограничено уставом тюрьмы. Их свидания не могли быть часты и продолжительны (не более одного часа в две недели). Тем более не приходится говорить о каких—либо более серьезных отношениях. И вот здесь рождается первая загадка: по одной из версий, выпущенный из тюрьмы 28 апреля 1961 года Василий Сталин появляется в Казани 29 апреля (на следующий день после освобождения) уже с Марией Игнатьевной Нузберг. Стало быть, она должна была встречать Василия Сталина уже сидя на чемоданах. Причем с билетом на поезд до Казани. Откуда она узнала, куда ссылают Василия и каковы дальнейшие планы опального генерала? Этот вариант развития событий неточен. По воспоминаниям Анатолия Исаева, Нузберг прибыла в Казань через две недели. Но ордер на квартиру выписан был задолго до ее переезда в Казань. В квартире, которую вынужден был покинуть инженер Соколов, поселился Сталин. Причем жил он две недели по сути без прописки на чужой жилплощади, а основной квартиросъемщик (Нузберг) въехала в нее только через полмесяца. Странно, не правда ли? Но это еще не все. Именно через две недели Василий Сталин и отправил свое письмо Хрущеву, в котором жаловался на «беззаконие и бесстыдство» и утверждал, что его «хотят заклевать». Кто? Соседи? Нет, по словам Каримова и Исаева у них были прекрасные дружеские отношения с Василием. КГБ? Караул у дверей не стоял, агенты в магазин не сопровождали. Вот и выходит, что две недели опальный генерал жил нормальной жизнью, радуясь, что освободился от непосредственной «опеки» КГБ, как вдруг появляется Нузберг, и все его надежды на спокойную жизнь летят в тартарары. Вот Василий в отчаянье и написал Хрущеву письмо, больше похожее на жалобу арестанта на надзирателя. Василий прекрасно сознает, что Нузберг в квартире, где он живет, будет шантажировать своего невольного сожителя, человека без паспорта, прописки и работы.