Последний бой Василия Сталина

Еще одна загадка: с верностью, достойной лучших традиций декабристских жен, Мария (провинциалка, пробившаяся в столицу) бросает все: работу в одной из престижнейших больниц Москвы (клинка Бакулева), плюет на столичные перспективы и с легкостью устремляется за бывшим генерал—лейтенантом авиации, чье будущее в чужом далеком городе более чем смутно. Честно говоря, меня это поведение удивило, если не сказать насторожило. Объяснения тут может быть два: либо безумнейшая любовь, сродни той, что показывают в сериалах, либо расчет. Мне с трудом верится в мгновенно вспыхнувшее чувство тридцатилетней женщины к зэку, чья фамилия после ХХ съезда КПСС поносится на каждом шагу. С той же легкостью Мария Игнатьевна решает судьбу своих детей — двух дочек—школьниц, которые (о, заветная мечта провинциалов) учатся в столичной школе и имеют все шансы стать столичными жителями. Тридцать лет — возраст для женщины вполне сознательный, когда, кроме собственных чувств, приходится обращать внимание на перспективы своих детей. Бытовой расчет на какое—то положение в обществе, власть или хорошую жизнь за счет мужа—генерала (то, чего у Василия Сталина уже быть не могло) тоже не может служить мотивом для столь спонтанного и странного решения, как добровольная поездка в Казань. В конце концов, в ссылку, а не на курорт собралась Мария Игнатьевна. Остается другой расчет, только не Нузберг, а тех, кто ей помог с поездкой…

Светлана Аллилуева спустя годы откровенно расскажет о ней: «О том, что она была платным агентом КГБ, знали (и предупреждали меня) в Институте Вишневского, где она работала, и где Василий лежал некоторое время на обследовании. Он был тогда только что освобожден Хрущевым из тюрьмы и болел язвой желудка, сужением сосудов ног и полным истощением. Там его и „обворожила“ эта женщина, последовавшая затем за ним в Казань, где она незаконно вступила с ним в брак. Незаконно, так как мой брат не был разведен еще с первой своей женой…» (Последняя любовь Василия Сталина. // газета «Очная ставка», 2001 г.).

Это же подтверждает и Капитолина Георгиевна Васильева: «Я была у Светы (Аллилуевой. — Авт.). Вдруг звонит ей академик Вишневский и говорит: «Светлана Иосифовна, будьте осторожны — медсестра Нузберг из КГБ». (Рыков С. Василий младший: сын отца народов. Интервью с Капитолиной Васильевой. — http://www.tam.ru/sezik/vasya.html)

Обе женщины являются свидетелями звонка профессора, который уж свой—то персонал точно знал в лицо. Как и в любом небольшом коллективе, каждый сотрудник прекрасно осведомлен, кто чем дышит, и наверняка обо всем и обо всех знает руководитель. Вишневский владел точной информацией и предупредил сестру своего пациента о слежке со стороны КГБ. Могли ли предупредить самого Василия о связях его медсестры с органами? Конечно. Если сам Вишневский не сделал этого, то уж Капитолина, которая присутствовала при разговоре профессора со Светланой Аллилуевой, наверняка приложила все усилия, чтобы предупредить Василия. Несмотря на то, что отношения между Капитолиной и Василием начали разлаживаться, а свою сестру Светлану он вообще не хотел видеть, вряд ли это могло стать поводом для замалчивания столь серьезного факта.

Современные журналисты в большинстве своем начисто отвергают версию, согласно которой Мария Игнатьевна Нузберг была агентом КГБ, но никакая другая версия не может объяснить ни молниеносного развития отношений между Сталиным и Нузберг, которые еще год назад даже знакомы не были, ни совместного появления в Казани, ни последующих событий, приведших к смерти сына вождя. Косвенно эта версия подтверждается и тем, что руководство Кремля не могло после «китайского похода» Василия Сталина (посещение посольства КНР) допустить повторения подобного инцидента. Для этого кто—то должен был находиться рядом с Василием неотлучно. Учитывая болезнь ног Василия Сталина, он также нуждался и в медицинском уходе. Мария Нузберг с образованием медсестры подходила для этой роли как нельзя лучше. Кроме того, по какой—то загадочной причине ордер на квартиру выдан был именно на Нузберг, а Василий Сталин просто прописан на ее жилплощади. Уж не для того, чтобы связать по рукам и ногам бывшего командующего московским небом? В случае если бы он решил изменить свою судьбу и покинуть новое место жительства в Казани, ему и податься было бы некуда. Может быть, именно в этом кроются истинные мотивы его желания жениться на «верной» медсестре? Став мужем Нузберг, Василий имел бы право при разводе на раздел имущества и обмен квартиры на две отдельных. Так что, как это ни парадоксально, женитьба становилась едва ли не единственной дорогой к свободе.

Хочу оговориться сразу, чтобы не обижать ныне здравствующих родственников Василия Иосифовича и Марии Игнатьевны, что это только версия. Я готов рассмотреть любое другое объяснение приведенным выше фактам. Пока я его не нахожу.