Последний день

Длинная прямая улица, по сторонам дома, между домов просветы, в просветах дворы, во дворах люди. Чем меньше в голове мыслей, тем чаще мелькают просветы. Так несколько кварталов, и надо будет сворачивать на еще более длинную и прямую улицу – проспект. По нему еще немного пройти, а там… Там уже конечная. Чтобы отсрочить момент, когда перед ним откроется дверь в неизвестность, Саша решает наполнить время мыслями, загустить его, замедлить течение. Он начинает с первого витающего в голове вопроса: что такое жизнь?

Жизнь – это движение. Но куда? По кругу?

Природные циклы из года в год повторяют одни и те же процессы: выпадение осадков, смена дня и ночи, смена времен года. Жизнь подстраивается под них, изменяясь, адаптируясь к внешним условиям: миграции животных, сезонное изменение окраски, сон. Но каждый раз после прохождения очередной итерации все возвращается в ту же точку, из которой вышло. Такие изменения обратимы, временны и ни к чему не ведут.

Но есть что-то еще – внешнее, не входящее в жизнь, находящееся между смертью и новым рождением, – эволюция, развитие. Это общее движение в каком-то выраженном направлении – путь, ведущий к цели – сама цель. Цель необходима, без нее жизнь представляет собой лишь бесконечное самовоспроизведение. В таком случае нет разницы между живым и неживым, одно – лишь более подвижная форма другого.

Еще есть люди. Они могут осмысливать мир, менять его под себя, даже уничтожать. Они сами могут ставить цель и эволюционировать искусственно. Но осуществимо ли это в рамках одной человеческой жизни?.. Оскалов был твердо уверен, что он никогда не достигнет цели. Не потому, что она недостижима – это совсем не играет роли – а потому, что его движение к ней было невозможно. Ничье движение. Кто мог, тот ушел вперед, всем остальным – уже поздно.

И что остается? – вечный цикл.

Удовольствие, испытанное тысячу раз, превращается в обыденность. Неприятность, испытанная тысячу раз, остается неприятностью. Жизнь, прожитая восемь раз, ощущается как существование. Нет, конечно, не все еще прочитано, просмотрено и прослушано. Можно выискивать "новые" идеи, образы, знания (если их удастся понять). Можно занять себя на века, тысячелетия… Но что же будет с людьми, когда и это закончится? Единственное спасение для человечества – повальная амнезия. Да будет так.

Но все же, может, есть и иной путь? Если…

– Иисус Христос любит тебя, – с напевной интонацией проговорил кто-то над ухом.

Оскалов вздрогнул. Вырванный из размышлений, он беззащитен перед внешним миром – голова занята совсем другим. Саша машинально поворачивается на звук.

Рядом с ним идет человек. Он одет не так, как все в этом солнечном городе: длинные штаны, рубашка с рукавами, на плече лежит что-то черное – может, накидка. В руках тоненькая черная книга, в глазах одухотворение. Лицо, как у всех, – без возраста. Он идет и смотрит на Оскалова снизу вверх, спешит, стараясь угнаться за его широкими шагами, ждет ответа на свою реплику.

Саша чувствует раздражение, ему хочется вернуться в мысли, додумать что-то важное, успеть.

– Иисус Христос любит тебя, – вновь произносит человек, повторяя ту же интонацию.

– Я знаю, – говорит ему Оскалов и отворачивается, смотрит на дорогу, ищет там потерянные мысли.

– Ты знаешь что-нибудь о Боге? – от быстрого шага одухотворенность спадает с лица, напевные интонации слабеют.

– Да, я родился до бессмертия, – Саша хочет отмахнуться, убежать, но бежать некуда.

– Сколько тебе лет? – интонации окончательно приобретают человеческий вид.

Оскалов называет цифру.

– Куда ты так спешишь? – человек говорит это без обиды, без укора, ему просто интересно.

Саша сбавляет шаг, по-новому смотрит на попутчика и вдруг понимает, что он не встречал таких очень давно – людей с идеей.

Оскалов называет ему адрес.

Человек меняется в лице, хмуреет, потом внимательно смотрит на Оскалова. Он идет все медленнее, затем и вовсе останавливается. Саша не хочет бросать его так, поэтому тоже останавливается. Человек начинает говорить – серьезно, без толики фальши:

– Передай Богу, что мы не забыли о нем.

Оскалов кивает – медленно и серьезно, чтобы не обидеть.

Человек протягивает книгу:

– Возьми, может, пригодится.

Оскалов берет ее, не глядя; говорит:

– Прости…

– Нет-нет, я все понимаю, – перебивает человек, – надо было раньше, что уж теперь. Я не вправе мешать тебе, иди.

Саша опять кивает. Смотрит на часы. По ним видно, что лишнего времени нет. Он смотрит на человека и видит в нем что-то такое, что протягивает руку. Человек жмет ее крепко, разворачивается и идет обратно, туда, где он ждал заблудших. Оскалов смотрит ему вслед, затем опять на часы. Нет времени. Он начинает идти в нужном направлении.

В руках книга, на ней написано: «Завет».

«Новый или старый» – думает Саша.

Открывает, смотрит: там сто страниц. Сам он не верит в высшие силы, даже не рассматривает их физически. Единственное, как они могут влиять на мир – это через людей, верящих в них. И оказывается, что такие еще есть. Это ли не чудо?