Последний день лета

Скоро, скоро всё закончится. Остался один, край два хода до шаха и мата (в шахматы он играл плохо, но соответствующие метафоры очень любил).

Майор помнил доперестроечную присказку про Чалтырь — мол, поселок переименовывается в Волгоград, потому что там в каждом дворе «Волга» стоит. За последние годы шутка устарела: вместо «Волг» стояли «бэхи» и «мерседесы»; в остальном же не изменилось ничего — жили здесь широко, со вкусом и напоказ.

Даже сейчас, в хер знает какой час ночи, пасло свиным шашлыком и доносились взрывы приглушенного хохота: в ресторане «Мадина» через улицу кого-то с чем-то поздравляли.

Азаркин поморщился. Показного он не любил и опасался — сам ездил на «семерке», не носил часов и не светил рожей с бандитами в людных местах без крайней необходимости; Чалтырь его раздражал и даже немного оскорблял своим существованием. Ладно еще, люди гражданские, хер с ними — надо будет, так сядут или в землю лягут. Когда напоказ начинали жить свои же, милицейские, Азаркина начинало не на шутку крыть: месяца два назад, когда Соколов из УВД на транспорте получил подполковничьи звёзды, от Фармацевта ему пригнали иномарку — прямо на банкет в «Петровском». Не бог весть какую, конечно, — старый «Ford Crown Victoria»; но тут был подтекст: на таких ездила американская полиция в боевиках, до которых Соколов был большой охотник.

Клоуны, блять, ебаные, — Азаркин снова защелкал зажигалкой.

Курить не хотелось, но было нужно: без привычного ощущения сигареты и вкуса дыма накрывала паника. Слишком многое стояло на карте.

Ну, ничего, ничего.

Он мелко, вполсилы затянулся. В горле булькнула кислая жижа.

Сейчас дорешаю это, дал себе слово майор, и займусь здоровьем. В стационар лягу, а потом в санаторий в Кисловодск недели на две-три. Там-то жизнь другая пойдет. Без ебаного Фармацевта и, если всё сложится, без подполковника Соколова и ему подобных. Ничего, ничего.

Он сунулся обратно в дом и маякнул сидящему на кухне бандиту, чтобы тот открыл ворота. Бандос нехотя встал, демонстративно отмахиваясь от впущенного майором сигаретного дыма. Ишь, мудила, — зло удивился Азаркин. О здоровье заботится!

Ну, ничего. Недолго осталось.

…На сегодня было еще одно дело.

В город он ехал медленно, объезжая лужи и соблюдая все те правила, на которые даже младшие лейтенанты милиции принципиально клали болт. Дело было не в том, что Азаркина могли остановить, — ГАИшники, низшая каста, при виде майорского удостоверения менялись в лице и брали под козырек. Нет, его захлестывала противная, липкая паранойя: казалось, что сейчас, за полшага до реализации его сложного плана, случится какая-нибудь мелкая дрянь, способная пустить всё под откос. Гвоздь на трассе, пьяный водитель на светофоре, кошмарная улыбка в зеркале заднего вида…

До Западного он добрался без приключений. Свернул с Мадояна на Малиновского, покружил среди высоток, припарковался у нужной. Поднялся на седьмой этаж. Коротко звякнул в звонок.

СОБРовский майор с нежной фамилией Котиков открыл сам — все 120 килограмм чуть заплывших жирком мышц, обтянутых трениками и белой майкой-алкашкой.

— Че тебе? — хмуро, не поздоровавшись, спросил он.

— Зайду? — Азаркин сделал было шаг навстречу, но собеседник с места не сдвинулся. — Ладно. По завтра обсудить бы.

— Нечего обсуждать. Приказ ясен, боевая группа к выезду готова. Еще вопросы имеются?

СОБРовец Азаркина не любил, потому что не без оснований считал его бандитской подстилкой. В силу сложных ведомственных хитросплетений и реорганизаций он, руководитель боевой группы, находился фактически в подчинении человека с таким же, как у него, количеством звезд на погонах. Котиков подозревал (опять же не без оснований), что некоторые выезды и задержания, инициированные ночным гостем, приносили больше пользы криминальным друзьям Азаркина, чем правопорядку в регионе, — но, разумеется, приказы не обсуждались.

— Ты, Кошак, помнишь на Центральном рынке замес?

К своей кличке Котиков давно привык — Кошаком он был с детского сада.

— Твоих, что ли, корешей винтить едем? — хмыкнул он. — Не обижать сильно?

— Там отморозки конченые, наркотиками барыжат, режут, пытают, детей крадут, — как ни в чем не бывало продолжал Азаркин. — По оперативным данным, заложника взяли. Тоже, правда, отморозь голимую — внутри своей шоблы не поделили что-то.

— А доблестные следователи только вчера об этом узнали?

— Не, Кошак. Разработка давно шла. Они как-то пропалили, сожгли документы вместе с отделением на базаре. Пока мы всё обратно собрали, пока наверху завизировали…

Котиков молча смотрел из-под бровей.

— Возможно вооруженное спопротивление, — добавил Азаркин и сделал паузу. — Ты уж своих предупреди отдельно. Страшные люди. Я с вами поеду. Дело в Москве на контроле.

Он хлопнул собеседника по плечу и пошел в сторону лифтов, не попрощавшись.

Майор Котиков не первый день возглавлял отряд быстрого реагирования — и прекрасно понимал, чтó ему сейчас сказал коллега.

Завтра будет не задержание.

Завтра будет казнь.

91 Тремя неделями ранее