Последний день лета

Пух отлип и помотал головой. Он успел заметить что-то странное в походке Питона — тот словно бы подволакивал ногу и дергал левой рукой, как будто опираясь на невидимую трость. Выглядело это как… Он не мог вспомнить, как что именно — но что-то очень знакомое, хотя и далекое.

Звонок с урока избавил его от необходимости разговаривать с Крюгером, но воспоминание продолжало крутиться на задворках сознания еще долго. Уже в подъезде, протягивая руку к кнопке вызова лифта, Аркаша замер.

Когда Пуху было семь лет, профессор Худородов ездил на научный симпозиум в Югославию, откуда привез какие-то бумажки («инвалютные рубли», — с придыханием говорила мама), жестяную банку оливок (так и не открытая, она до сих пор стояла на почетном месте в серванте) и, самое главное, заводного шагающего робота! Аркаша был от подарка в таком счастливом шоке, что брал робота с собой даже в кровать; ставил на бортик ванны, когда купался; бережливо заводил игрушку только по выходным и подолгу мечтал о несбыточном — втором таком же роботе, чтобы первым не жалко было играть каждый день. Робота он сразу же назвал красивым футуристическим именем Аркан.

Строго говоря, шагающий робот Аркан — не шагал: вместо этого он как бы по очереди подволакивал свои металлические ноги, и по этой причине умел двигаться только по прямой, и то недолго — пружина быстро ослабла, а потом и вовсе выскочила из какого-то своего крепления. («Произведено в соцстране, что ты хочешь», — язвительно и непонятно говорила мама папе под аккомпанемент горестного Аркашиного воя.) После поломки робот еще какое-то время продолжал передвигаться, но делал это неуверенными рывками, словно готовый на каждом шагу развалиться на части.

Именно так сегодня выходило из класса то, что еще недавно было Питоном.

46

Аллочка быстрым шагом шла по улице Тельмана, не разбирая дороги и не обращая внимания на встревоженные взгляды редких прохожих — слёзы застилали глаза, горло сжимал спазм истерики. Было пасмурно, серо и холодно, но она так и не осознала, что забыла свою «жеваную» голубую олимпийку в классе. В ушах стоял шепот сопливого уебка, который…

Она не столько услышала, сколько ощутила за своей спиной присутствие. Голова закружилась, стала подкатывать паника — у Аллочки было ощущение, что по сонной улице, где автомобили можно было пересчитать по пальцам, следом за ней мчится самосвал.

Она оглянулась.

То, что еще недавно было Питоном, лыбилось и хромало следом. В октябрьском пейзаже он выглядел неуместно, словно неумело вклеенная кем-то фотография.

— Ты не понял?! — крикнула Аллочка через плечо. — Тебе пиздец! Отъебись от меня!

Она рванула по направлению к переулку Семашко — нужно было как можно скорее оказаться дома, запереть дверь на все замки, спрятаться, укрыться. В узких «мавинах» бежать было неудобно; Аллочка споткнулась и взвизгнула, подвернув лодыжку.

Как оказалась дома, она не помнила. Мамы, к счастью, не было — объяснять ей причины своего состояния Аллочка хотела меньше всего на свете. Захлебываясь рыданиями, она бросилась в свою комнату, увешанную фотографиями Джулии Робертс и самого красивого участника группы «На-На» Владимира Левкина, заметалась, судорожно задернула шторы и замерла во вдруг наступившем полумраке.

Набрала воздуха в грудь. Тяжело, в несколько приемов, выдохнула, всё еще подрагивая от сдерживаемой истерики.

В голове немного прояснилось. Срываться в классе, конечно, было нельзя — Аллигатор сто пудов начнет вонять и жаловаться директрисе; Юбка и все остальные прихлебалы будут перешептываться за спиной (в глаза никто из трусливых сучек ничего не скажет, мысленно хмыкнула Аллочка); с сопливым недоделком надо будет что-то делать — спускать такое с рук ни в коем случае нельзя. Интересно, кстати, с каких хренов он так осмелел?.. Чупров, конечно, и раньше периодически пытался ее подъебывать и распускать стремные слухи, но к прямой конфронтации никогда не переходил — тщательно выстроенная Аллочкой репутация бандитской дочки держала мудака на расстоянии. Репутации было жальче всего — теперь ее придется медленно и кропотливо восстанавливать. Сучий Питон…

Она топнула ногой, поморщилась от боли в подвернутой лодыжке и решительно распахнула шторы.

Чупров сидел на скамейке у подъезда, лыбился и смотрел прямиком в ее окна.

Быстро темнело, начинал капать мерзкий осенний дождь, но Питон не обращал на всё это внимания — даже когда ледяная капля скатилась за воротник куртки, он не дернулся и не моргнул.

Аллочка вскрикнула и отшатнулась.

Ей вдруг стало страшно за маму, которая должна была скоро вернуться; страх был иррациональным: в конце концов, какой вред маме мог причинить какой-то восьмиклассник? Но оставлять сопливую мразь у подъезда было нельзя — как и прощать то, что он за ней проследил и теперь знал, где Аллочка живет. Надо было срочно что-то делать.

Не включая свет, она зашла в гостиную и взяла с дивана трубку кнопочного телефона. Начала набирать номер. Замешкалась. Нажала сброс. Прикусила губу и снова набрала номер пейджингового оператора.

— Здрасьте, абоненту «Алексей» сообщение.