Последний день лета

Крюгер с Аркашей опоздали на несколько минут. Будь они чуть менее загнанными, чуть более быстрыми, в чуть меньшей панике, – их жизни оборвались бы прямо тогда и там, на грязной и безлюдной 5-й линии в самом сердце Шанхая.

99

Амел отдернулся от Лехи, как от прокаженного. Думать о том, с чего он вдруг наклонился к пленнику, бандит не стал – мало ли, с последними нервяками еще не такая хуйня может приключиться…

Он привел малого Шамана в дом, кивнул незнакомому физкультурнику в прихожей (после того, как в бригаде случилась междоусобица, Фармацевт привез каких-то отморозков из Краснодарского края; знакомиться с ними Амел не собирался: во-первых, много чести, а во-вторых, он почему-то не сомневался в том, что качки на этом свете долго не заживутся, – а значит, морочиться и запоминать их имена и погоняла никакого смысла не было) и завертел башкой в поисках подходящего кресла. Оно в пределах видимости обнаружилось одно – и именно на нем сидел вася, приставленный смотреть за дверью.

– Стул дай, – буркнул Амел, не отпуская загривка Шаманенка. Тот поначалу пыжился, но теперь, по ходу, смирился с неизбежным, обмяк и покорно брел, куда вели.

– А? – сказал вася.

– Хуй на, – Амел пнул его в колено и сделал нетерпеливое движение подбородком.

На круглом лопоухом лице васи отразилась гамма эмоций: он явно не хотел позволять так с собой обращаться (как было известно любому, хоть краем соприкасавшемуся с криминалами, – как ты себя держишь, такой ты по жизни и есть), но в то же время понимал, что у этого незнакомого быка по-любому есть основания так дерзко себя вести в пыточном доме Николая Ильича. Победил разум – точнее, по правде сказать, легкая природная трусоватость уроженца села Текос. Вася для порядка посидел еще пару секунд, после чего встал и с безразличным выражением лица пошел к выходу – с понтом, покурить.

– Пидор, – ощерился Амел. О том, что вася его услышит, он не беспокоился. Даже, по правде сказать, на это немного надеялся, – очень хотелось кого-нибудь от души ебнуть. Прям чтоб с копыт на жопу, как кирпичом.

Он на секунду залип, пытаясь сообразить, как лучше поступить: вторая пара наручников была во внутреннем кармане кожана, рядом с плеткой, но непонятно было, как катить тяжелый стул с прикованным к нему Шаманенком – в подвал надо было спускаться через три лестничных пролета. Решение пришло быстро: сам пусть катит.

– Слышь, Санек, не в падлу сделай.

Он указал свободной рукой на офисное кресло.

Шаман как-то сразу понял, чего от него хотят и к чему всё это идет, но не нашел в себе сил противиться. Он покорно взял стул за спинку и, понукаемый Амелом, покатил его в глубину дома.

Изнутри чалтырьский особняк выглядел нежилым: мебели в комнатах почти не было, а та, что была, выглядела временной и разношерстной, словно припертой чьим-то хозяйственным дедом с помойки. Пара продавленных диванов, накрытых нечистыми одеялами. Стол, подозрительно похожий на поставленную на две треноги деревянную дверь. Ящики с хламом. Чей-то грязный порванный лифчик. Полупустые пивные бутылки и пустые – от спирта «Рояль» и водки «Распутин». «Когда вы смотрите, я вам подмигиваю», – зачем-то вспомнил Саша навязчивый рекламный слоган; имелась в виду голографическая наклейка, якобы отличающая паленого «Распутина» от настоящего. Еще несколько недель назад Амел непременно бы пошутил, что разницы между паленым и настоящим особо не было («Шо то хуйня, шо это»); сегодня Амел молча вел его сквозь темные комнаты к подвалу, откуда мало кто выходил живым.

Лестница далась младшему Шаманову тяжело – кресло норовило вырваться из скованных рук и ушуршать вниз. Каждая ступенька была пыткой.

Из недр подвала донесся стон. Ничего членораздельного в нем не было, но Шаману было достаточно услышать этот тембр, эту интонацию.

Леха.

Он собирался отшвырнуть кресло и рвануть вниз, но Амел снова ухватил его за затылок и для верности ударил в висок.

Голова пошла кругом.

Саша опустился в офисное кресло. В ушах звенело. Перед глазами суетились светящиеся точки.

Амел отработанным движением расщелкнул наручники и приковал левое запястье пленника к подлокотнику, вынул из кармана вторую пару и проделал то же самое с правым запястьем и правым подлокотником. Запыхтел, медленно перекатывая кресло через последние ступеньки – еще не хватало, чтобы Шаманенок невзначай свернул себе шею; Фармацевт тогда точно запытает его, Амела, рядом с Лехой.

Он не знал и не хотел знать, что́ не поделил Николай Ильич с Шамановыми – меньше знаешь, крепче спишь. Хуй с ними. Главное, что он, Амел, жив, здоров, регулярно ходит в качалочку, при бабле и при бабах – с Анькой на весну намечена свадьба, а Нинка, Дианка и Наська были и будут просто так, для здоровья. Кстати, сделал себе мысленную пометку Амел, надо будет перед свадьбой порешать про курник – пацаны говорили, что стоит он не дохуя, а после него гости так сыты, что на мясо можно уже особо и не тратиться. Чистая экономия!

Первое, что увидел прикованный к креслу Саша после того, как мучительное путешествие на дно подвала завершилось, был Леха.

Брат лежал на верстаке.