Последний день лета

– Всегда так, – откликнулся из недр «Икаруса» Костя Ким. – Азов реально жопа. Моя прабабка тут жила – почти в само́м Танаисе, на самом деле.

– Она переехала? – осторожно спросил Новенький, зацепившийся за прошедшее время в слове «жила». Выслушивать историю семьи Каратиста не хотелось, но Степу тоже придавили неестественная тишина и голые деревья за окном.

– Померла от синьки, – донесся из-за спины спокойный ответ Кима.

Краеведческий музей Танаиса, как и речной вокзал Азова, оказался неказистым для своего громкого названия. Вместо колоннады, которую себе почему-то представлял Аркаша, автобусы остановились перед какой-то халупой, выкрашенной в зеленый цвет. За флигелем простиралось коричневое поле, усеянное средней величины камнями и поросшее жухлой травой.

– М-да… – разочарованно буркнул Пух, выходя из автобуса.

Кровавое и буйное прошлое Танаиса, судя по всему, окончательно осталось… м-м-м… в прошлом. Аркаша остро захотел домой, поскреб раненую кисть руки и ойкнул. Крюгеровская чесотка, кажется, перекинулась и на него!

– Вот! А вы, лошня, меня не слушали! – торжествующе сказал Крюгер, оглядываясь по сторонам. – Точняк разводка какая-то. Сейчас денег, поняли, с нас соберут и нахуй пошлют! Всё как я сказал!

Новенький заметил, что ничего такого Витя не говорил, за что был моментально послан в сраку.

– Завалите оба! Историчка зовет, – вмешался Шаман, порезанный палец которого теперь был заклеен аккуратным лейкопластырем – добытым, видимо, в конце концов из аптечки Степаныча. – Пошли на экскурсию.

Выездной урок истории оказался занудным даже по стандартам Ольги Васильевны. Училка бубнила себе под нос заученный текст об истории родного края; Пух, поначалу старавшийся прислушиваться, понял, что она пересказывает содержание двух-трех последних уроков. Иногда Васильевна о чем-то задумывалась, теряла нить повествования и махала рукой в сторону ничем не выдающегося камня:

– Можно ли вообразить, что сотни, тысячи лет назад наши с вами далекие предки ходили по этой земле?

– Э, жирный, – шепнула Аллочка на ухо Аркаше.

Он замер, пытаясь запомнить ощущение ее дыхания на своем ухе, слишком потрясенный, чтобы обидеться на «жирного».

– Эм? – издал Пух вопросительный звук, глядя перед собой широко открытыми глазами.

– Твои-то предки сто пудов по Израилю ходили!

Аллочкина свита (и Питон, каким-то образом материализовавшийся неподалеку) зашлись в смеховой истерике. Они складывались пополам и зажимали рты, стараясь не привлечь внимания исторички.

Пух отскочил в сторону. Его щёки пылали.

– …Сарматы покинули Приазовье в пятом веке до нашей эры, – на этих словах Ольга Васильевна остановилась, увидев яростно вскинутую руку Пуха.

– Почему они это сделали?! – закричал Аркаша, не дожидаясь разрешения задать вопрос. – Почему все покидают Танаис?!

Историчка, чья голова раскалывалась от жары, не стала заново объяснять специфические особенности истории как науки.

– Немедленно покинь музей, Худородов! – рявкнула она. – Обожди окончания экскурсии у входа!

Пух дернул плечом и пошел к выходу.

– Можно я тоже пойду, Ольга Васильевна? – вдруг проскулил Крюгер.

– С чего бы это, Сухомлин? Урок еще не окончен!

Она хотела автоматически сказать про звонок, звенящий для учителя, но вовремя вспомнила, где находится.

– Так я это, ну, Ольга Васильевна, в туалет хочу, – он театрально скривился и согнул колени, всем своим видом демонстрируя невозможность терпеть больше ни минуты. – Какать! Я утром, кажется, прокисшего молока выпил…

Класс прыснул (как и было задумано Крюгером). Историчка сдалась.

– Так, всё! Если кому-то надо выйти, идите сейчас! Перемена пять минут! Катер в Ростов отходит через три часа, а у нас с вами еще конь не валялся.

Все загалдели, стайка девочек помчалась в сторону зеленого домика, где находился туалет для посетителей музея, а Крюгер рысью направился вслед за Пухом.

Новенький, залипший в духоте этого странного музея, встряхнулся и пошел за друзьями. Окрестные камни, веками не покидавшие своих мест, словно бы подпрыгивали и менялись местами на периферии его зрения. Степа моргнул и потряс головой. Да что, правда, за пекло такое!

Питон шел в нескольких метрах позади.

26

– Это что, Шаман там? Я и не заметил, когда он сдриснул!

Крюгер сквозь очки прищурился в сторону скамейки под старой березой, росшей у входа в неказистый музей. Там действительно сидел Саша – опущенные плечи, поникшая голова, пропитавшийся кровью и съехавший на сторону лейкопластырь на пальце. Витя рванул в его сторону.

– Бра… В смысле, чувак, ты чего тут? Тоже, по ходу, с экскурсии выгнали?

– Дрянь какая-то, а не экскурсия, – фыркнул всё еще залитый злым румянцем Пух. – Надо было тебя слушать. Лучше бы по домам сидели, чем говно тут топтать!

Аркашин голос дрожал. Шаман поднял голову и посмотрел на друзей опухшими красными глазами.

– Пацаны, я что-то не в умате себя чувствую. От жары, может, развезло. Или столбняк от пореза…