Последний день Славена. Том 2

И когда до первых домов берегового посада оставалось уже двести локтей, воевода поскользнулся, взмахнул бессильно руками, пытаясь сохранить равновесие, но не сохранил, упал навзничь, и ударился затылком о плотно утоптанный, и только поверху взбитый копытами снег, под которым, в дополнение ко всему, таился и лед, тем самым снегом прикрытый от тепла, и потому жесткий. Удар получился звучным еще и благодаря большому весу самого воеводы. Кроме того, ударился он тем самым местом, куда ему совсем недавно достался удар мечом. Как тогда шлем остался на голове, так и сейчас он был на ней же, и голову прикрыл. Но под шлемом была только тонкая и мягкая войлочная шапочка, которая новый удар только незначительно смягчила. Вой Белоус только охнуть успел, но поддержать воеводу было не в его силах, потому что шел он опять первым. Сам же Первонег снова глаза закрыл, и единственным признаком жизни в нем было тяжелое дыхание.

Белоус не знал, что делать. То ли с воеводой оставаться, и попытаться его в сознание вернуть, то ли просто ждать, когда Первонег сам в сознание возвратится, то ли бежать за помощью к людям из ближайших домов посада. И как раз в этот момент из-за поворота дороги показались сани, сопровождаемые четырьмя оружными всадниками. В этой ситуации долго думать было не нужно. Это могли быть только варяги. Причем, не из простых воев. Простые вои простых воев не сопровождают. И Белоус, долго не думая, выхватил меч, и встал перед Первонегом, решившись никого не подпускать к воеводе, пока сам он будет жив. Но при этом Белоус понимал, что такое противостояние долго продлиться не может. Четыре верховых всадника просто опустят копья, и ударят ими одновременно в человека, даже не имеющего щита, чтобы им прикрыться. Мечом можно отбить удар одного копья, но против четырех любой меч бессилен.

Тем не менее, Белоус без сомнений закрыл подступы к лежащему без сознания Первонегу своим телом. Всадники не атаковали, они только окружили воя, и опустили копья, Кони, запряженные в сани, проехали чуть дальше Белоуса, и остановились так, что вой оказался прямо против саней. В санях, позади возницы, сидело двое. Несомненно, люди знатные, хотя только один из них был в боевом снаряжении. Этот раздвинул защищающий от ветра меховой полог, сбросил со своих ног ведмежью шкуру, и легко выпрыгнул на дорогу прямо перед мечом Белоуса.

– Ты кто такой? – спросил коротко воя. – И что здесь мечом размахиваешь? С кем воевать собрался?

– А ты кто такой? – ответно спросил Белоус, ничуть не смутившись властных ноток в голосе встречного знатного, видимо, воя. – Эта дорога принадлежит Славену, и я здесь имею право не отвечать тебе, а сам спрашивать.

– А я еще подумаю, оставить эту дорогу Славену, которого уже нет, или забрать ее для нужд Русы, – сказал вой, и Белоус понял, что правильно разглядел в этом человеке какого-то военного начальника варягов. – Я – воевода Славер из Бьярмии. Кого это ты взялся так безрассудно защищать? Никак, это сам Первонег?

Славер наклонился, и протянул руку к лицу славенского воеводы. Белоус поднял меч.

– Не трогай! Не то – ударю…

Четыре копья одновременно уперлись жестко, но без излишнего нажима в шею и горло Белоуса. При любой попытке удара его сразу прокололи бы. Белоус беспомощно опустил меч, понимая всю безрассудность своей попытки защитить своего воеводу.

– Что с Первонегом? – спросил Славер.

– Его сначала при защите ворот мечом по затылку ударили. Шлем выдержал. Потом здесь, на дороге поскользнулся, и упал, затылком стукнулся, – Белоус с трудом погасил горящую в груди ярость, и ответил вполне членораздельно. Но он не потому отвечал, что боялся смерти, а потому, что надеялся на помощь, которую эти люди могут оказать Первонегу.

И ожидания не оказались напрасными. Второй человек из саней, до этого только слушающий, сбросил с ног ведмежью шкуру, и выбрался с кряхтеньем на дорогу. Был он непомерно толст и, кажется, стар. Хотя старость его, возможно, происходила больше из тучности, чем из прожитых лет. Человек покопался под лавкой в санях, и вытащил берестяной сундучок. Из сундучка какую-то глиняную бутылку с тряпичной затычкой. Бутылку перевернул, подержал перевернутой, слегка побалтывая, потом затычку вытащил, и сунул под нос воеводе Первонегу. Резко запахло березовой смолой[11]. Первонег пошевелил увесистым носом, и даже лицо от запаха в сторону сдвинул. Не по душе ему, видимо, был этот запах. Да кому он по душе! И тут же Первонег открыл глаза.

Белоус почти висел на четырех копьях. Когда второй человек выбрался из саней, Белоус почувствовал, как копья надавили на него сильнее, не позволяя шевельнуться. Копьеносцы, наверное, служили этому толстому старику, и очень старались охранить его от всяческих неприятностей. Но выпустить из рук меч никто Белоуса не попросил. Но он, при всем желании, не мог нанести ни одного удара до того, как копья проткнули бы ему горло.

– Что со мной? – невнятно спросил Первонег. – Белоус, ты где?

– Я здесь, воевода.