Последний долг

― Прииски Алмаси Кипанга предоставляли много алмазов. Некоторые из них низкого качества. Некоторые ― высокого. Уильям смешивал низшие сорта с кварцем и другими бесценными драгоценными камнями, делая вид, что груз стоит миллионы. Он позволил бы угнать корабль и пожертвовать им, не потеряв ничего ценного. Королю было известно об этой уловке, и он позволил ему сочинять сказки и выдумки о грабежах и банкротстве. Но воры не знали, что Уильям нашел лучшие способы транспортировки. Он лишился репутации благопристойного человека и приобрел дурную славу строгого и грозного человека. Его доверенные бойцы сохраняли его тайну, убивая тех, кто выступал против него, создавая грозную империю, которую никто не мог разрушить. Даже король.

Кат остановился передо мной.

― Это богатство положило начало нашей династии и власти, благодаря которой мы оказались выше Уиверов, хотя они десятилетиями были придворными швеями и королевскими дизайнерами. Это была та же власть, которая заставила Уиверов бежать, как паразитов, и прятаться в своем новом испанском доме, полагая, что они в безопасности от истца по контракту.

Я нахмурилась.

― Значит, Уильям так и не заставил Марион выплатить Долг по наследству? Он позволил ей жить?

Кат улыбнулся.

― Есть кое-что, чего ты не знаешь об Уильяме. То, что Джетро разделяет со своим прапрапрапрапредком.

Я улыбнулась, счастливая, что поняла смысл его рассказа.

― Мне кажется, я знаю, что имеется в виду.

Кат сузил глаза.

― Полагаю, после того, как я был так близок с моим сыном, это имело бы смысл. В целях полного раскрытия информации. Что имеется в виду?

Мои руки изнывали от желания обнять Джетро. Мое сердце пульсировало от желания быть с ним вдали от всего этого. Смотря в глаза своему любимому, я пробормотала:

― Он был эмпатом.

― Именно. ― Кат кивнул. ― Прискорбная черта, передающаяся по наследству. Это не было диагностировано или признано как заболевание. Но записи и бортовые журналы дают намеки на эмоциональное восприятие Уильяма. Его болезнь не позволила ему причинить боль единственной девушке, которой должен был.

Кат придвинулся ко мне, тепло его тела оскверняло мое. Мои ноги двигались в такт его ногам, словно в медленном вальсе по комнате.

― Поскольку Уильям был слаб эмоционально, он чувствовал всю тяжесть причиняемой боли. Он терпел дискомфорт в торговом деле. Он многое видел, делал и пережил, и не мог справиться с тем, что ему пришлось испытать агонию на собственном опыте. К несчастью, мысль о том, чтобы исполнить наказание, выпороть ее за своего деда, тетю, изнасиловать ее за своего отца ― он знал, что не сможет этого сделать.

История Ката служила двум целям. Во-первых, показала, что, несмотря на то, что мои предки были тщеславными и жестокими, Соня была сострадательной и доброй. И хотя в данный момент Хоуки были безумны, тогда они казались мне достойными и мужественными.

Голос Ката прервал мои размышления.

― Вместо того чтобы заявить на нее права, Уильям позволил Мэрион выйти замуж и размножаться. Он женился и принял в дар землю от королевства, чтобы построить наш дом, Хоуксбридж Холл.

Кат перестал двигаться, я перестала пятиться.

Его седые волосы мерцали в свете электрических ламп в комнате. Его голос стал хриплым от столь длинного рассказа.

― К несчастью для Уильяма, его первенец, Джек Хоук, был совсем не похож на своего отца. Джек охотно принял долговое наследство, когда достиг совершеннолетия.

И наконец-то я поняла, почему на протяжении стольких поколений немногие избранные претендовали на наследство. Хоуков, подобных Джетро, было гораздо больше ― это было характерно в их роде. А моя семья не воспринимала угрозу всерьез, потому что претензии строго не соблюдались.

Кат молчал около минуты, позволяя истории затухать вокруг нас, позволяя призракам осесть в своих могилах.

Сделав глубокий вдох, он закончил:

― Видишь, Нила. У нас были свои трудности. Мы знали, каково это ― подняться из сточной канавы. И Уиверам не удалось остановить нас.

Я извивалась в своих путах, ненавидя, что он заканчивал свое повествование ― зная, что это означает только одно. Мне понравились нотации, но я хотела убежать от долга, который он заставит меня выплатить.

― Но у тебя столько всего. Зачем причинять боль другим, если в этом больше нет необходимости?

Кат нахмурился.

― Почему политики лгут? Почему самые богатые семьи в мире развязывают войны? Почему те, у кого есть возможность решить проблему глобальной бедности, предпочитают вместо этого эксплуатировать и убивать? ― Он провел пальцами по моей щеке. ― Нила, мир черен под поверхностью общества. Мы ничем не отличаемся от других.

― Неправда. Я в это не верю.

― Не веришь во что?

― Что другие люди делают это. Причиняют боль другим.

Кат громко рассмеялся.

― Ты не смотришь новости? Неужели ты не понимаешь скрытый смысл, в каком коррумпированном, шантажируемом мире мы живем?

Я отвела взгляд.

Джетро продолжал извиваться. На его лбу выступили бисеринки пота, в глазах светилась дикость.

Мы оба понимали, что время истекло. Кат был готов к следующей части этой больной и извращенной игры.