Последний довод главковерха

Растеряно оглядываюсь на раздачу, как назло набежала новая голодная толпа, стоять и ждать там минут двадцать. Сажусь рядом, грызу козу взглядом, и не думает смущаться, ладно, ты так, и я так же, подтягиваю тарелку со вторым и хватаю вилку и хлеб. Стерва смотрит на меня испугано, крепче обнимает тарелку и поспешно тянет к себе компот, типа это тоже мое, вот же сучка! Разделываю вилкой котлету, так, а почему одна, я же две брал… и где мои беляши на тарелочке… черт! Оглядываюсь, весь мой завтрак спокойно дожидается меня на соседнем столике. Девушка, поняв, в чем дело, чуть не давится и громко хохочет:

— Ах ты, растяпа, а еще фронтовик!

Соседи по столику просекли прикол и дружно присоединяются:

— Ну, ты, бугай, девчонку объел!

Под добродушные насмешки всего зала извиняюсь и занимаю свое законное место, я слишком голоден, чтобы сбежать от насмешек, не поев, хотя в другой раз может так и сделал бы.

Когда я, набив брюхо, выползаю из столовой, девушка ждет меня снаружи.

— А я как раз после смены…, — мямлит несмело, не умеют еще знакомиться, в мое время просто рубанула «бы, привет, я Ефросинья, а тебя как звать?». Или это внешность Авангарда так действует, бабам парень нравится, как я заметил, и это меня раздражает. Сам я в прошлой жизни немного ниже среднего роста и худощавый, и это меня вполне устраивало, что женщины находят в этом кабане с широкой мордой, для меня загадка и оскорбление. Видимо, просто прет наружу мужская сила, которой в Авангарде в избытке, а моя самоуверенная манера держаться ее только умножает.

— Извини еще раз, что так получилось, сам не понимаю, что на меня нашло. Я Авангард, а тебя как звать?

— Оксана. — Девушка смущается, хотя в столовой смеяться не стеснялась, — Надолго ты в Киеве?

— На десять дней, до полного выздоровления. — Мы медленно идем рядом, я стараюсь не хромать, а Оксана меня не обгоняет. — Не знаешь, где здесь квартиру найти на это время?

— Квартиру ему, ишь, Пашка-миллионщик! — Непонятно удивляется Оксана. — Тут и комнаты не найдешь, а ему квартиру! — И сразу предлагает, скромница:

— А давай ко мне, я здесь угол снимаю у хозяйки, доплатишь ей, она против не будет.

Угол она снимает, забавно, в моем детстве в угол за мелкие провинности ставили.

— Хорошо, угол, так угол.

— А я сегодня полторы смены на фабрике отработала, из-за войны у нас все выходные отменили и отпуска.

Поддетый носком сапога камушек, выщербленный из тротуара, подпрыгивая, покатился по дуге и плюхнулся в лужицу.

— Устала так, что ноги не держат, а еще говорят, что теперь и уволиться будет нельзя.

Справа домик, почти полностью разрушенный авиабомбой, один угол и часть стены возвышаются над грудой мусора, в которую превратилась вся жизнь хозяев.

— А позавчера нас возили от фабрики копать противотанковый ров, народу была уйма, у рва концов нет, копали с полудня почти до темна.

За ее болтовней дошли до спрятанного в глубине сада одноэтажного дома, в котором она и обреталась. Переговоры с хозяйкой прошли успешно, я расплатился за все десять дней вперед, спать мне полагалось в постели Оксаны, стоящей возле стенки в общей комнате, о питании уговора не было. Когда хозяйка вышла, Оксана, не обращая внимания на пацана, сидевшего в углу с книгой, выговорила мне за выброшенные на ветер деньги, заметив, что если я за все буду переплачивать вдвое, то скоро останусь без штанов. Замечание оказалось пророческим, уже через минуту я и вправду остался не только без штанов, но и без гимнастерки, устроившись в оплаченной кровати. Оксана приткнулась рядом, не без намека поприжималась ко мне, но меня, не спавшего толком две ночи, это не интересовало совсем. Она и не настаивала, и уснули мы сразу и одновременно, а мальчик так и остался в кресле читать книгу.