Последний этаж

— А я о чем?!. — оборвал Бояринова Кораблинов. — Шаляпин и Качалов, работая над ролью царя, не планировали одновременно где-нибудь на киностудии в Свердловске или в Киеве на выгодных началах играть роль деда Щукаря или Василия Теркина. Мы часто говорим — «перевоплощение». А ведь прежде чем перевоплотиться из одного душевного состояния в другое — необходимо вначале до конца, до последней нервной клетки, воплотиться в первое состояние, от которого потом долго, как от тяжелой болезни нужно выходить золотниками. Вначале нужно проветрить душу, вернуться к себе, к своему характеру, к своим привычкам, к своей судьбе. И только потом… потом можно думать о другой роли. И не просто думать, а изучать ее подноготную, знать не только анкетную биографию нового героя, а его характер, привычки, специальность, проблемы, которые волнуют его сегодня и что ждет его завтра. А на это, повторяю, нужны время, силы, ум, нужен талант и напряжение в работе. А этой полной отдачи и напряжения в работе, к сожалению, нашим некотором молодым артистам не хватает. Они любят зарубежные гастроли, как будто Россия-матушка им стала тесна. Мы раньше в театры добирались на трамваях да на автобусах, а чаще всего — пешком. Сейчас почти все молодые сели в автомобили и успевают… Успевают позавтракать в Москве, пообедать в Одессе, а поужинать в Ленинграде. В их распоряжении не только автомобили, но и реактивные самолеты. А вздумай пожурить или упрекнуть такого шустрого умельца — он тут же бросает в игру козырную карту: «Милейший!.. Сейчас век космических скоростей!.. Нужно успевать, иначе нас задавит телега жизни…»

Разгоряченный разговором, Кораблинов сделал попытку привстать, опираясь на локти, но жгучая боль в бедре снова уложила его. Он некоторое время лежал молча с закрытыми глазами, дожидаясь, пока боль утихнет, потом снова заговорил: — А на что иногда идут наши именитые, прославленные?.. Ведь некоторые из ныне преуспевающих артистов не гнушаются никакими побочными заработками. При огромной занятости в театрах и в кино, ведя семинары в театральных институтах, руководя художественными мастерскими в театральных студиях, они находят время подрабатывать на дубляжах иностранных фильмов. Это уже, извините меня, базарный вариант реализации таланта. Заэкранная продажа голоса — это уже не творчество, не искусство. Это — ремесло. — Закрыв глаза ладонью, Кораблинов продолжал: — Вот так-то, мой друг. Здесь, в этом тихом, невеселом доме, у меня хватает времени на раздумья. Мы смотрим телевизор, читаем газеты и книги. Многому радуемся, а кое-что повергает в грусть. Меня, старого актера, настораживает наш кинематограф. Он слишком торопится. Он часто кладет на стол нашему доверчивому зрителю недозрелые зеленые плоды. Жуешь их — и от кислоты аж скулы сводит. Теперь тебе ясно, почему душе моей родственны жгучие лермонтовские строки: «Гляжу на будущность с боязнью»?