Последний еврей Багдада (СИ)

Когда спустя час, а может быть и больше, все завершилось, Элиз села на кровати и зажгла сигарету. Силуэт девушки четко вырисовывался на фоне окна. Давно уже стемнело, но площадь между отелями была ярко освещена. Казалось, что и нет никакой войны. Раздающиеся время от времени автоматные очереди – это всего лишь праздничный фейерверк, а далекий грохот канонады – раскаты грома.

– А зачем нужна была эта головоломка в записке? – спросил Дэвид.

– Хотела проверить твою сообразительность. Разве ты не знал, что русским девочкам нравятся умные мальчики. Иванов–дураков, сидящих на печках, у нас и своих хватает.

– Иваны–дураки, это ведь что–то из вашего фольклора? – предположил журналист, – сказочные персонажи?

– И сказочные тоже.

Элиз наблюдала за тем, как сигаретный дым сносит в сторону струей холодного воздуха из кондиционера.

– А откуда ты знаешь про Итон и Кембридж?

– Смекалистость, смотрю, накатывает на тебя волнами. Вечером прилив, ночью отлив, – улыбнулась девушка, – навела справки, конечно же: книга регистрации постояльцев за стойкой, затем запрос в интернете. О тебе там, кстати, немного. Наверное, недавно работаешь в газете, и это твоя первая поездка в Ирак?

– Меня и в штат–то взяли только за сутки до вылета сюда. А так я был стажером.

– Как любопытно. И сразу попал на войну?

– А я не должен был ехать. Наш военкор свалился с лестницы и теперь пару месяцев будет передвигаться в инвалидном кресле. Ты, кстати, тоже не выглядишь матерой журналисткой.

– И, тем не менее, у меня, в отличие от тебя, хватило ума раздобыть видео с камер наблюдения в музее.

– Как?! – подпрыгнул на кровати молодой человек, – то есть, откуда ты вообще узнала о том, что я занимаюсь темой ограбления музея?

– Я и не знала, пока не увидела тебя на записи. Ты попал в объектив той камеры, что была направлена на ворота.

– Бедный охранник, – произнес Дэвид, – там же погиб и еще один человек. Совсем еще мальчик.

Журналист коротко пересказал девушке все, что произошло сначала возле музея, а затем рядом с мечетью. Пока он говорил, смутное сомнение стало закрадываться в его сознание.

– Если ты видела меня на записи, – завершил он свой рассказ, – то, получается, что именно поэтому и позвала сюда. Чисто профессиональное любопытство?

– Не чисто... – ответила Элиз, – и не любопытство.

Она нежно провела рукой по груди юноши.

– Кажется, я начинаю влюбляться.

– Да ну? – девушка бросила недокуренную сигарету в пепельницу.

– А ты не знала, что мужчинам, по статистике для этого достаточно всего лишь восемь секунд.

– Нет. Но я знаю, что Всемирная организация здравоохранения внесла любовь в официальный перечень серьезных заболеваний. Такие, как ты, в этом реестре соседствуют с маньяками–поджигателями, алкоголиками и игроманами. Любовь строго научно и есть заболевание психики: навязчивые мысли об объекте желания, сопровождающиеся жалостью к себе, бессонницей и перепадами настроения. Люди, страдающие этим, могут совершать импульсивные, необдуманные поступки. У них часто скачет артериальное давление, и обостряются аллергические реакции. Не боишься всего этого?

– Напротив, желаю всего этого, – Дэвид перевернулся с живота на спину и потянул к себе Элиз. Девушка села на него верхом и стала целовать его сначала в губы, а затем в грудь, живот. На изогнутой спине выступили капельки пота, и молодые люди вновь погрузились в царство наслаждения.

– Как тебя вообще занесло в музей? – спросил юноша, когда они немного перевели дух.

– Прочитала в сводках агентств о нападении на него и отправилась посмотреть. Ход войны предрешен. Здесь уже не будет происходить ничего интересного, а разграбление крупнейшего на Ближнем Востоке хранилища древнейших ценностей — тема десятилетия, если не больше.

– Так, что там еще было на этих видеозаписях?

– Хочешь посмотреть? – Элиз кокетливо провела пальцами по животу Дэвида.

– А это возможно? – удивился журналист.

– Запомни, когда я рядом с тобой, возможно вообще все, – она поцеловала Дэвида в подбородок и потянулась к креслу, – я все скопировала.

Она взяла ноутбук, и уже через несколько мгновений молодые люди сидели бок о бок и пристально вглядывались в экран. Кадры были смонтированы с нескольких камер.

– Вот смотри, – поясняла Элиз, – как раз в тот момент, когда толпа выломала ворота, этот парень, как его...

– Латиф.

– Да, Латиф. Вот он – на втором этаже возле комнаты охраны. Все остальные разбежались. Видишь, он нажимает кнопки на пульте.

– Отключает сигнализацию, – предположил Дэвид.

– А вот здесь – еще через сорок секунд, когда мародеры врываются на первый этаж, он – уже на лестнице, ведущей в подвал к хранилищу номер… Сейчас, погоди, у меня тут записано… Двенадцать. Хранилище номер двенадцать. Он пробыл там менее четырех минут, затем поднялся наверх и вышел через боковой, пожарный выход, используя, наверняка, известный ему код.

– Все остальное я видел уже своими глазами. Где теперь только искать этого седого из пикапа.

– У тебя есть какие–нибудь идеи на тот счет? – спросила девушка.

– Никаких абсолютно.

– Тогда я в душ. До утра можешь остаться у меня, если хочешь, конечно.