Последний фей

- Вку-усно, - одобрительно промычал кулинар, но тут же спохватился: - Хозяин видеть?

Градус энтузиазма в рядах зеленых гурманов упал.

- Хозяину не надо…

- Хозяину неинтересно…

- Хозяин человек мужик не есть!

- Дурень Гмммр! Хозяин должен знать! А если хозяин человек мужик призвать?

- Кому человек мужик, кроме нас, нужен?! Хозяину не нужен!

- У хозяина человек женщина есть!

- Да и ту он не есть…

- Не твоего брюха дело, Грррм! - сурово пресек попытку бунта на корабле повар. - Хозяину лучше знать!

Бугни, сознавая правоту кашевара, поникли.

- И чего теперь? Человек мужик не есть?

- К хозяину отвести. Хозяин сказать есть - бугни есть.

- Вести к хозяину!!!

- Хозяин сейчас делами заниматься, в раболатори, - сурово оборвал высунувшиеся было ростки оптимизма кулинар. - Не беспокоить. Не отрывать.

- Но человек мужик…

- Гнннр хотеть семируком стать? Иди к хозяину, когда хозяин некогда!

Конечно, Гнннр хотел этим утром многого, но стать семируком не входило даже в первую тысячу его немудрящих желаний. Поэтому обиженный бугень насупился и отступил.

- Куда человек мужик девать? - рассеянно пнув пленника, с горьким недоумением вопросил Гнннр.

- На кухню! - радостно предложил Грррм.

- Еще не хватать! - пресек покушение на свою законную территорию кашевар. - Вон кладовка, туда и девать.

Агафон мгновенно и с ужасом понял, какую кладовку имеет в виду повар и сдавленно охнул.

- Живым не дамся… - прошипел лесоруб и схватился за ручку двери…

Но тут Грррм уперся.

- Кладовка темно, человек мужик не видно, - капризно пробасил обжора.

- Комната есть с окном, там! - обрадованно воскликнул тот, кого называли Гмммром. - Бугни сидеть, кости играть, на человек мужик смотреть, аппетит нагонять!

- Гнннр аппетит нагонять не надо - надо аппетит разгонять… Скоро Гнннр семирука есть…

- Гнннр семирука есть - Грррм человек мужик кушать! - радостно провозгласил бас и довольный своим остроумием загоготал.

Два голоса скрипуче поддержали его, а один просто пробормотал:

- Грррм опять сострить, опять удачно…

- Ладно. Валить отсюда, дармоеды, - отсмеявшись, сурово провещал кулинар. - А у Гдддр нет времени - тушу разделывать надо, соус готовить. Или семирука принести?

Под возобновившийся скрежещущий гогот дверь кухни скрипнула, открываясь и закрываясь, а топот трех пар нечеловеческих ног стал медленно откатываться вправо по коридору.

И вдруг пропал.

- Зашли, злыдни зеленые, - прошептала Грета.

Его премудрие с тихим стоном выдохнул, прикрыл глаза и медленно осел по стенке.

- Испугался? - снисходительно пробормотал лесоруб.

- Это ты про себя? - огрызнулся маг.

Лесли по обретенной за полдня нервозной инерции хотел сказать в ответ что-нибудь язвительное или выспренное, чтобы произвести впечатление на избранницу, но призадумался на секунду, опустил глаза и смущенно хмыкнул:

- И про себя тоже.

- Снаружи бугни, внутри зайцы… - пробормотала с отвращением еле - но слышно - принцесса, словно хлестнула кнутом, и во мраке чулана повисла напряженная колючая тишина.

Лес вздрогнул, покачнулся, как будто настоящая плеть наотмашь стегнула его по лицу, и замер.

Кто-кто, а уж он-то знал, что при поединке человека даже с самым могучим деревом рано или поздно настает момент для решительного удара, после которого столетний дуб или упрямая лиственница рухнут, заламывая ветки как руки и панически шумя поверженными кронами. Как лесоруб, он знал и чувствовал, когда и какой удар станет для дерева последним.

Как человек, он знал и чувствовал, какой удар станет последним для него, и когда простой деревенский парень, вдруг возомнивший себя будущим королем, упадет и больше не встанет.

Было дерево - и нет дерева. Есть ветки, кора, корни где-то в земле, живая еще и зеленая листва, куча щепы и кремовая, с темными кольцами лет, сердцевина…

А дерево умерло.

Был лесоруб - душа-парень, рассудительный, добрый, надежный - и нет его…

Останется только согнувшийся под каблуком сварливой королевской дочери альфонс и лизоблюд, забывший собственные корни и собственное имя.

Она же права, принцесса! Как же она права! Я - заяц! Трусливый дурак, опасающийся и слово поперек ей сказать! Пустоголовый, надутый болван, замороченный россказнями про какую-то куму Уню, собственную необычайность и эту идиотскую корону, которая не на мою голову была выкована! И которая мне не нужна, если хорошо-то дурным котелком подумать! Зачем?! Зачем дровосеку и сыну дровосека королевство, роскошь и придворные?! Дома, в своей деревне, я был по-настоящему счастлив - хоть и понял это только теперь, когда до трона осталась всего пара шагов. Как же, оказывается, всё просто! Каждый должен заниматься своим делом: короли - править, а не хамить, волшебники - колдовать, а не сводничать, а дровосеки…

Дровосеки для начала должны расставить всё по местам.

И всех.

Начиная с себя.

- Я не заяц, ваше высочество, - неожиданно серьезно и сухо вдруг прошептал лесоруб, - не индюк и не крыса. Я - человек.

Изабелла презрительно фыркнула: