Последний фронтир. Черный Лес

Ей не нужно «что-то» – ей требовалось настоящее чувство. Не чувство даже – скорее, уверенность, знание, что это «оно». Ум зачастую играл в свои изощренные игры: подкидывал ей ложные ответы лишь для того, чтобы она более не игнорировала его (ибо нет для ума большей пытки, нежели быть незаметным), чтобы поднялась с пола и вновь поддалась страхам – принялась жить, как раньше. Но Белинда не поддавалась. Все, чему когда-то научили ее Мастера, она могла использовать здесь и сейчас. Если не поленится сделать все, как полагается.

И она не ленилась. Теперь она медитировала двадцать четыре часа в сутки с редкими перерывами на сон, но даже во сне видела одно и то же – светящуюся точку на южной окраине карты.

Значит, она. Должно быть, она.

Она до состояния доски отсидела себе задницу. Когда становилось невмоготу, поднималась и принималась бродить по «вагону» – благодарить Бойда за то, что позволил ей побыть здесь, где тихо, относительно тепло и нет москитов.

«Последний Фронтир» – вот что это за место. Граница, которую не должны пересечь чужие. А они – охранники, люди, стоящие на защите мира, который любили.

Она должна это сделать. Должна отыскать улей… Если отыщет, опасность минует, и все эти люди получат свободу.

«Включая Бойда».

Ведь никто не станет держать здесь человека, если сражаться будет не с кем?

Хотелось на это надеяться.

Знать бы еще его историю…

За грязными окнами то светало, то смеркалось, то темнело полностью. Днем в углу на трещине сидел солнечный зайчик – если было солнечно. Ночью Белинда старалась в них не смотреть.

Вечером второго дня, когда за окнами начало синеть, она вновь соскользнула в поверхностный сон, и в этом сне рядом с ней стояла Мира. Не злая, не с упреком на лице, не с осуждением – с улыбкой.

– Хочешь найти место? – спрашивала она. – Это легко. Поднеси мою звезду с обратной стороны карты, и она найдет. Чего сидишь? Делай…

И в том сне Лин сделала: увидела, как снова зажегся на ладони сложный контур, подсунула ладошку под карту и точно в том месте, которое раньше отмечалось свечением, теперь была блямба черноты.

– Это здесь, – всхрипнула, проснувшись, – здесь!

И тут же взялась за карандаш – нарисовала неподалеку от южной границы Черного Леса аккуратный крестик.

После бросилась на выход – успеет к ужину, кашу еще не приносили.

* * *

– Наотдыхалась, пропажа?

– Чего-то ты хлипкая – не успела подраться, как уже два выходных взяла. Выпить хочешь?

Белинда не хотела – она внутренне ликовала. Не глядя на Фрэнки и Олафа, отыскала ящик со специями, вывалила безымянные пакетики на разложенный платок, принялась нюхать. После отодвинула Чена от костра:

– Сегодня кашу варю я.

– Ну, хочешь, вари.

Он не стал спорить, но помог ей вскрыть банку с тушеным мясом. Сухо кивнул на «спасибо».

И все это время глазами сверлил Белинду Бойд. А когда поймал ее веселый взгляд, дернул головой чуть вверх, спрашивая: ну как, получилось?

Лин хитро улыбнулась. А после едва заметно кивнула.

* * *

Поговорить удалось тогда, когда остальные разошлись по палаткам.

– Это вот здесь! – волновалась Лин и стучала концом карандаша по крестику так усердно, будто Бойд был слепым. – Дальше все просто: собираем всех, кто есть, пробиваем себе дорогу к улью, а там закладываем взрывчатку.

– У нас нет взрывчатки.

– Совсем?

– Совсем.

– А-а-а, почему?

– Потому что ее нет – не выживает она в местном климате.

– Ясно. А огнестрельное оружие есть? Оно бы нам сильно пригодилось…

– Нет. Огнестрел сюда пытались приносить много раз, но все одно – разваливается почти на глазах максимум за тридцать минут.

– Разваливается?!

– Да, такая особенность воздуха, как я понял.

Белинда поежилась и зависла на полувдохе, осознав, что она дышит чем-то, что вызывает мгновенную коррозию металла. Тревожное чувство – она прогнала его быстрее, чем успела по-настоящему испугаться.

– А если запросить «наверх», во внешний мир? Что-то, что держалось бы…

– Во внешний мир? Ты, правда, думаешь, что можно просто отправить им открытку, и они пришлют сюда удобный коврик, душевую кабину и двуспальную кровать? Мне, узнику?

Тишина. Уханье далекой птицы и слабый шорох листвы в вышине.

– П-п-почему… узнику?

Сидящий рядом Бойд тяжело и длинно вздохнул.

Следующие двадцать минут он хранил молчание. Курил, ворошил палкой костер, подбрасывал дрова – иногда садился на бревно и смотрел в глубины Черного Леса.

Лин уже потом поняла, что Бойд ждал момента, когда все уснут.

«Не желал, чтобы другие знали? Почему?»

– Моя история не слишком интересная, – наконец подал он голос.

«Мне интересная».

– Расскажи.

– Расскажу, – командир не стал противиться. Но тут же добавил: – Расскажу, но и ты расскажешь мне свою. Дашь на дашь, как говорится. Согласна?

Белинда поежилась.

– Моя… тоже… не сильно интересная.

– Я готов выслушать даже самую скучную.

– Со множеством деталей?

– С тем количеством, которым ты решишь меня побаловать.

Теперь умолкли они оба.