Последний герой

— И когда инженер предложил помочь «ЗАСЛОНу» пробраться в Спадбург… я отказался. — Тоша поддерживал тяжелую голову руками. Ученые и куратор смотрели на него, не отрывая взгляд. — Я… Мне известно, что значит моя болезнь для «Истока», и я ни за что не предам Семью. Заслоновцы — безумцы. Иногда я думал, что, может, если наши ученые объяснили бы им, что единственно разумный путь — путь homo sapiens, то они бы одумались и стали нашими единомышленниками. Но нет. Все как вы и говорили. Они совершенно помешались на борьбе с естественным, и мне страшно представить, какого им живется в собственном мире фальшивости.

— Ты большой молодец, что не поддался, Тоша, — похвалил куратор с плохо прикрытым облегчением. — Разумеется, они безумцы. И им нельзя проникнуть в Спадбург ни при каких обстоятельствах.

— Но им нужен я! — воскликнул Тоша в отчаянии. По его впалым щекам покатились слезы. Он закрыл лицо руками, не в силах прямо взглянуть ни на кого из присутствующих. — Я накликал беду. Они придут, и все из-за меня.

— Ты уверен? Инженер сказал, что «ЗАСЛОН» уронит стены?

— Он не говорил много, — протянул Тоша, припоминая. — Наверное, не хотел, чтобы я много знал. Сказал только, что нужно любой ценой получить образец вашей работы. Думаю, речь шла обо мне.

— Скорее всего, — согласился куратор. Его голос был спокоен, но, если бы Тоша открыл глаза, наверняка увидел бы его обеспокоенные переглядки с учеными.

— Н-но если они проникнут в город… всему конец. Все ваши наработки… Весь «Исток»…

— Нельзя этого допустить, — робко высказался ученый, который ставил Тоше диагноз.

— Точно! — горячо согласился мальчик и отнял руки от лица — красного, опухшего от слез, но решительного не по годам. — Поэтому я подумал… Нужно, чтобы вы отдали меня «ЗАСЛОНу».

Куратор поднял на мальчика пристальные глаза. Ученые хмурили брови, смотрели под ноги и едва заметно кивали себе под нос, как бы желая высказаться «за» так, чтобы того не заметила совесть.

— Это единственный выход, — сказал Тоша, еще более разгорячившись. — Они набросятся на меня с опытами, и, пока разбирают по частям, «Исток» с моими образцами на руках успеет найти раковым клеткам новых носителей. У вас получится, я знаю, только нужно немного времени, и я его вам выиграю.

— Но что будет с тобой? — спросил куратор, хотя мысли его и были заняты иными вопросами — скорее всего, подсказанными Тошей.

— Я умру, — ответил мальчик, заставив и куратора, и ученых разом опомниться. — Умру, как и должен был. Может, не успею от рака, но все-таки умирать буду с мыслью, что помог своей Семье достигнуть завещанной предками цели.

В изоляторе повисло молчание. И мало-помалу оно заполнилось аплодисментами. Сначала, тихо и неуверенно, захлопал один. Затем подтянулись еще двое, а после — весь ряд ученых хлопал мальчику. Никто из них не улыбался, не восклицал и не поздравлял друг друга; не аплодировал на сей раз себе и сам Тоша. Его провожали на смерть, и он полностью отдавал себе в этом отчет.

— «Исток» — это… — прошептал Тоша.

— …Наша дорога к Спасению, — завершил фразу куратор. Кажется, впервые в жизни ему стало не по себе от этих слов. — Ты должен увидеться с Родителем — гласом наших предков, — сегодня же. Антон… Семья этого не забудет.

6

Антон думал, что до Родителя его проводят как героя, в машине с откинутой крышей, откуда он будет прощаться с жителями Спадбурга под причитания и плачь, но ожидания в который раз не совпали с реальностью: произошедшее с мальчиком держали в строжайшем секрете, и доставить его к обители ИИ было решено в тонированной капсуле для служебного персонала производств. Напоминающая по форме патрон, она мягко и без остановок катила по тонкой рельсе, которая опутывала паутиной весь центр Спадбурга туда, куда был закрыт путь всем, кроме обеспечивающего бесперебойную работу Родителя техника.

Компанию Тоше составляли трое: куратор, ученый лаборатории «Исток» и тот самый техник, у которого был доступ к самому Сердцу Предков. Они ехали в молчании, мрачно глядя на то, как просидевший более недели взаперти мальчик следит за мчащимися мимо улицами и людьми. Теплицы, предприятия и скверы для увеселительного времяпровождения — все было увешано лентами и плакатами, восхваляющими «Исток» и его последнее достижение — больного раком девятилетнего подопытного. Увидел он и очищенный пятачок земли в центре парка, который активно готовили к постройке общественного изолятора — прозрачного со всех сторон герметичного куба, из которого Тоша не должен был выйти живым. До «открытия» было чуть более трех недель, но люди уже с интересом поглядывали на готовящуюся стройку и намечали себе наиболее удобные места наблюдения за его агонией.

— Все жаждут Спасения, — сказал куратор.

Тоша повернулся к нему и спросил:

— Вы тоже?

Мужчина мягко кивнул и улыбнулся. Но тут понял, что мальчик не видит его улыбку из-за защитной маски и, смешавшись, закашлялся. Тоша вновь отвернулся к окну и уставился на окрестности Спадбурга, которые, возможно, видел в последний раз.