Последний грех

– Нет, мы ничего не трогали. И охрану выставили. А убили нашего трудника… бухгалтера Алешу…

Глава 16

Монастырское подворье засыпал недавно начавшийся снежок. Тускло светили фонари, выхватывая из темноты бревенчатые и оштукатуренные стены построек, каменные дорожки. Выглядело все это как декорации исторического фильма. Или ужастика.

Соколов повернул руль, въезжая во двор через распахнутые ворота, и нажал на тормоз, всматриваясь в плохо освещенную территорию монастыря.

– Вот сюда вам, сюда! – раздался невесть откуда полный волнения голос, и в свет фар выбежал монах в одной черной рясе. Чуть поодаль другой монах тащил под уздцы черную лошадь, запряженную в небольшие сани. Лошадь сопротивлялась и фыркала.

– А ну, давай показывай, – кивнул сквозь лобовое стекло милиционер.

– Вон там, где свет горит, домик! Там Леша наш живет… жил…

Палец монаха ткнул в сторону. Бедняга явно был в шоке: руки у него тряслись, на лице застыло паническое выражение. Впрочем, те обстоятельства, которые привели сюда замначальника УВД, всегда оказывали на нормальных людей такое действие… Потому что подобного не должно происходить. Но происходит. И это страшно.

В такие минуты Соколову было жаль, что он ничем не может помочь и успокоить. Наоборот. Его профессия требовала, чтобы он как можно дальше отстранялся от эмоций, игнорировал их, а нередко и эксплуатировал, оказывая влияние на свидетелей и подозреваемых. Ничего не попишешь, такие обязанности.

Так что, кивнув в ответ на жест монаха, Святослав просто повернул руль и слегка нажал на педаль газа. «Волга» буркнула пару раз и послушно покатилась в нужном направлении.

Остановив машину, майор вышел и осмотрелся. Прямо перед входом в маленький одноэтажный домик застыли несколько монахов. Глаза у них были прикрыты, и, судя по обрывкам слов, которые успел услышать милиционер, направляясь к входной двери, они читали молитву.

Внутри царил полумрак. Пахло церковными благовониями и горящим деревом. В малюсенькой прихожей на табуретке сидел старец в рясе, с длинной белоснежной бородой. Когда под ногой Соколова скрипнул порожек, он повернул голову и посмотрел на гостя светлыми безмятежными глазами. Святослав почему-то почувствовал себя здесь совершенно неуместным и, смущенно кашлянув, представился:

– Майор Соколов, начальник уголовного розыска.

– Здравствуйте, здравствуйте! Я отец Антипа, духовник монастыря. – Пожилой монах поднялся и склонил голову в легком поклоне. – Вот ведь горе-то у нас какое… Убили Лешу. Да зверски-то как…

– Там? – указал глазами милиционер на приоткрытую дверь в глубине домика. Оттуда в прихожую проникал дрожащий свет свечей, а заодно и басовитый голос, читающий что-то нараспев.

– Да. Там сейчас отец Роман. Молитвы читает. Мы не трогали ничего, но там… жутко, конечно. Всего выпотрошили. И кровью измазали. Там все в крови… Не знаю, кто способен на такое…

Отец Антипа сокрушенно покачал головой и перекрестился, будто отгоняя от себя страшный морок. Святослав покивал в ответ на слова священника, непроизвольно провел пальцами по своим шрамам – это движение возникало само собой, когда он нервничал, – и вошел в келью.

Внутри сильно пахло кровью. Так сильно, что даже привычный к этому запаху майор на миг замер. Однако профессиональные рефлексы быстро взяли верх над телесной реакцией, и он быстро осмотрел помещение цепким взглядом.

Комнатка совсем небольшая, метров двенадцать-тринадцать. У окна – заваленный бумагами письменный стол, рядом – большой сейф старой модели. Справа от двери разобранная кровать – хозяин либо не застелил ее с прошлой ночи, либо встал навстречу убийце прямо из-под одеяла. В правом дальнем углу – икона с зажженной перед ней лампадкой. У иконы на коленях стоял отец Роман. Голова его была опущена на грудь, руки сложены. Периодически он осенял себя крестным знамением и негромко читал молитву.

А слева, в противоположном от священника углу… Губы Соколова сжались в белую нитку… Там лежало тело худощавого длинноволосого мужчины. Что-то еще о нем сказать сейчас было сложно, потому что труп походил на результат нападения бешеного зверя, а не на останки человека. Живот – от самой шеи до паха – был распорот, внутренности вывалены на пол отвратительной кучей. Кровь, как жуткое багряное покрывало, оттеняла весь угол, включая само тело и пол. В начинающихся сумерках мало что можно было нормально рассмотреть.

Соколов сделал несколько шагов в направлении покойного. Скрипнул деревянный пол, отец Роман повернул голову. Посмотрев на милиционера, он кивнул, закончил молитву и поднялся с колен.

В очередной раз Святослав подивился богатырскому телосложению настоятеля – тот был минимум на две головы выше его самого и вдвое шире в плечах.

Отец Роман взял деревянный посох (судя по габаритам, тот вряд ли подошел бы кому-нибудь другому) и указал на дверь.