Последний грех

Святослав с отцом Антипой переглянулись. Милиционер решил не обращать пока внимания на странные слова настоятеля и попытался сгладить впечатление от них, излишне бодро заявив:

– Так. Ну, надо остановить! Надо. Остановим!

Но прозвучало это странно и наигранно. В итоге он смущенно кашлянул и снова заговорил о насущном:

– Давайте про монастырь.

– Ну что, – опять взял слово пожилой духовник. – Братии всей у нас немного – пятьдесят четыре человека. Они все живут вот тут – за воротами. В десять вечера ворота закрываются…

– Ну, я нарочно сейчас посмотрел, там забраться через забор и ребенок сможет.

– Ну да, сможет, конечно. Так вот, вся братия живет в одном здании, каждый в небольшой келье. Есть еще пещеры. Там раньше схимники жили. Там и мощи покоятся. Но сейчас там никто не живет – заброшены они, да и духу не хватает.

– Веры. Веры, а не духу! – опять вклинился настоятель, качая головой.

Отец Антипа не стал спорить и покаянно потупился:

– Так и есть – маловерные мы.

– Хватит, уймитесь, – не выдержал уже Соколов и сам уставился на отца Романа осуждающим взглядом. Совсем рехнулись святые отцы со своими обвинениями. Пусть без него друг другу бороды рвут, а сейчас поважнее занятие есть. – Отец Антипа, продолжайте.

– Распорядок у нас на основе Валаамского устава. В четыре утра ударами в било и в будильный колокол братия призываются к утреннему богослужению. Затем следуют утреня, часы и Божественная литургия, которая заканчивается в начале девятого. После утреннего чая и краткого отдыха братия отправляется на труды послушания. В час дня – обед, в пять пополудни совершается девятый час и вечерня, затем – ужин и повечерие с присовокуплением трех канонов и акафиста. В начале девятого братия отправляются в кельи. В девять часов вечера ударом колокола начинается час безмолвия, во время которого иноки совершают келейное правило, состоящее из Иисусовой молитвы и поклонов.

Святослав быстро все записал за священником, а когда тот закончил, спросил:

– Кто и когда обнаружил тело?

Старик указал на входную дверь:

– Брат Григорий. Он там, на улице стоит.

– По его показаниям, – снова заговорил отец Роман, – пошел в 21:30 к Алексею, передать диски для записи. Постучал, произнес вслух молитву «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас». Входить у нас можно только в том случае, если из-за двери ответят: «Аминь». Из-за двери никто не ответил. Брат Григорий решил войти и оставить диски у входа на столике. Вошел… ну, и тут опять пример разгильдяйства. Вошел и начал орать: «Леша! Леша!» Свет видел в окошке, ну и начал орать. Ему никто не ответил, понятно, он и вошел в комнату, хоть и не положено. И – в обморок сразу!

– Но ведь если бы он не вошел, тело бы не обнаружили еще несколько дней! – заметил Соколов. – Преступник бы замел следы!

– Да он и так все замел.

Уверенность отца настоятеля, похоже, была непробиваемой. Майор вздохнул и, не вступая в дискуссию, задал следующий вопрос:

– А ценности где хранились у монахов?

– Личного ничего у нас не было, – пояснил отец Антипа. – Все общее. Ценностей не было никаких. Деньги все у Алексея хранились. Если кому что надо – в городе чего купить, скажем, – он по благословлению игумена выдавал.

– Кроме монахов, кто еще здесь жил?

– А, забыл совсем. Несколько послушников у нас жили, это которые приняты в братию, но еще не пострижены в монашество. Трехлетний искус для таких устанавливается. И трудники еще – они даже не братия, просто трудились у нас. Во славу Божию, может быть, утвердиться в вере, в православии. Может быть, они пока только думают принять постриг. Они за стенами монастыря живут, в деревянном доме. Там типа казармы, рядом с конюшней. Их человек двадцать живет. Алексей как бы к ним относился, но мы ему разрешили в обители жить, отдельно.

Тут снова отец Роман не выдержал и, перегнувшись через стол, ткнул старому духовнику пальцем чуть ли не в лицо:

– А жил бы вместе со всеми – уберегся бы. Почему вы его так выделили?

– Помогал он нам…

– Ну, я с отцом экономом еще поговорю.

– А можно поподробнее про трудников? – вклинился в перепалку монахов Соколов. Если не получается сдерживать хлещущее через край возмущение отца Романа, то можно попытаться направить его хотя бы в полезное русло. И, похоже, это сработало. Настоятель снова сел ровно и ответил:

– От них что требуется – оставление вредных привычек, несоответствующей речи, дисциплина при выполнении трудовых послушаний. Главное, чтобы посещали богослужения, причащались регулярно – на каждой литургии.

– Так, пошлите к ним кого-нибудь, чтобы никуда не уходили. Сейчас опергруппа подъедет, с ними поговорить надо.

– Уже сделали.

У Соколова на языке крутился следующий вопрос, но задал он его не сразу. Как бы снова у монахов спор не разгорелся… Хотя избежать его все равно, похоже, не выйдет, так что и нечего оттягивать неизбежное.

– А почему все же Алексей ваш в отдельном домике жил?

– И в самом деле почему? – тут же подключился настоятель, но майор сразу же сделал ему останавливающий жест рукой, мол, не сейчас, пожалуйста.