Последний грех

Оперативники поднялись и, собрав свои папки, блокноты и записные книжки, потянулись к выходу. Но Раткин со всеми не пошел. Когда за последним из участников собрания закрылась дверь, он подошел к майору и в ответ на вопросительный взгляд серьезно сказал:

– Вы, товарищ майор, уж извините, что я так прямо говорю. Но вы тоже отдыхайте. А то – я по себе знаю – надорваться можно. А то что же: вы до ночи на работе, сейчас вон три часа ночи уже. А с утра опять на работу. А ведь завтра что?

Соколов от неожиданности даже не нашелся что сказать и, как попугай, повторил вопрос:

– Что?

– Суббота, – по-отечески наставительно ответил Раткин, подняв указательный палец. Ни дать ни взять учитель первого класса дает наставление нерадивому отроку.

– Ну какая суббота? – невольно улыбнулся Святослав. – Работать кто будет?

– Мы будем, – уверенно кивнул капитан. – Но не до ночи, а до шести вечера. А потом я вас к себе в гости приглашаю. И вы передохнете, и город наш поглядите получше. И пообщаемся. Я-то живу чуть подальше от поста ГАИ, за городом, в лесу прямо. У нас красиво! И с женой познакомлю. Сына не будет – он у бабушки живет пока.

– Хорошо. Приду, – неожиданно для самого себя согласился Соколов, продолжая улыбаться и чувствуя, что краснеет. Ну точно школьник. И тут ему пришла в голову идея, которая показалась супергениальной и успокаивающей: – Вы не против, если я приятеля возьму, Ваню? А то одному мне неудобно.

Усы Раткина довольно растопырились, из уголков глаз побежали веселые морщинки:

– Это журналиста-то? Берите, конечно! Гость на порог – и Бог на порог!

Глава 18

Комната, в которой Раткин расположил гостей, была хоть и небольшая, но уютная. Кружевные занавеси были подвязаны лентами, они обрамляли окно на манер старинного балдахина. На столе лежала скатерть, заботливо накрытая прозрачной клеенкой. На стульях – мягкие чехлы, ножки подбиты фетром, чтоб не стучали. Шкафы, сервант, тумбы – все натерто до блеска и выглядит пусть и не новым, но хорошо ухоженным. На телевизоре – ни пылинки, а сверху по заветам, передающимся от бабушек, постелена кружевная салфетка, на которую водружена фарфоровая Кармен.

Подобные детали сильно бросались в глаза жителям мегаполисов вроде Соколова и Миронова. Кто-то другой поморщился бы от этого мещанства, но после некоторого времени, проведенного вдали от московского снобизма, все это казалось уже не раздражающим, а, скорее, уютным и даже милым.

Обращать внимание на свидетельства провинциального вкуса гостям совершенно не хотелось – ни настроение, ни гостеприимный хозяин к этому не располагали. В доме Раткина во всем чувствовались хозяйская рука, рачительность и привычка поддерживать порядок. Жилье было во многом похоже на своего владельца.

Да и хозяйка, судя по всему, тоже была ему под стать: дом содержала в чистоте, все вещи покоились на своих местах, и пахло внутри приятно – едой и какими-то сухими травами. Однако самой жены Раткина, когда гости переступили порог, дома не оказалось.

Соколову в квартире у капитана очень понравилось. С момента приезда в Медвежий это было, пожалуй, первое место, где он почувствовал себя если не спокойно, то вполне умиротворенно.

Стягивая в прихожей обувь, они переглянулись с журналистом, и стало понятно, что тот целиком разделяет чувства майора. Жилище усатого милиционера походило на тихую гавань, куда хотелось возвращаться любому мужчине после тяжелого трудового дня. А у стражей закона некоторые дни выпадали ой какими нелегкими.

Время за рюмкой ядреного самогона и нехитрой домашней снедью летело быстро и незаметно. Беседа складывалась сама собой – обо всем и ни о чем. На злободневные темы говорить не хотелось – уж слишком хороший сейчас был момент, чтобы отвлечься от всех ужасов и неурядиц. Мужчины беседовали о пустяках, потягивая горячительное и обильно закусывая домашней снедью.

– А дорога эта как называется? – спросил в какой-то момент Соколов, глянув за окно. Недавно повалил густой снег, и шоссе, проходящее неподалеку, стало совсем не видно. – Ну, трассочка узенькая через болота?

– «Десять поворотов», – ответил Раткин, кладя на кусок хлеба тонко нарезанное сало и кружочки соленого огурца. Он уже раскраснелся от выпитого, но пока что держался молодцом. – А еще «повороты смерти» называется. Тут народу бьется очень много. Ну а что? Мне нравится тут. Как в деревне. Я же сам деревенский, из села Ленино. А тут от города отъехал на восемь верст – и дома. Хорошо! Монастырь рядышком – через лесок по просеке три версты. Озера тут, рыбы полно. А места какие! Грибы косой косить можно. Мы летом обязательно сходим с вами… Ну, давайте еще по маленькой.

Капитан аккуратно разлил самогон по рюмкам и поднял свою с торжественным видом:

– За уголовный розыск!

Все трое дружно выпили и застучали вилками по тарелкам. Домашние соленья и грибочки были у Раткина исключительно вкусные. А может, просто Соколов и Миронов уже успели основательно отвыкнуть от домашней еды, питаясь в основном в столовых, кафешках или вечером пельменями в пустой холостяцкой квартире.