Последний иерофант. Роман начала века о его конце

Ехали молча, Думанский неслышно молился. Авто остановилось возле серого дома. Шведову, сидевшему впереди, не было видно, как широко, истово перекрестился адвокат.

— Вы понимаете, что это за списки? — заговорил Думанский. — Не удивлюсь, если узнаю, что и вы фигурируете в планах этих господ. Вот только не пойму, для чего им понадобился я? Ведь я не государственный человек и не финансовый воротила.

— Ничего, мы обязательно разберемся с этой нечистью, — отозвался бледный донельзя, уставший Шведов. — Ведь теперь уже все решено. Предупредить Государя — главное! И не нужно впадать в уныние, батенька… — продолжил, не оборачиваясь. — А между прочим, мы уже приехали! Вот здесь и живет ротмистр Семенов. Шофер заглушил мотор возле дома на Офицерской поблизости от Литовского замка.[122]

«Жандармский офицер, занимающий ответственную должность, живет рядом с политической тюрьмой! Редкий пример верности служебному долгу — быть всегда на своем месте, в любой час, даже не в присутствии, — поразился Викентий Алексеевич. — Всюду блюсти старый девиз — „Слово и дело Государево“.[123] Неудивительно, что именно Семенов курирует столь секретный план — такому слуге Его Величества, слуге без страха и упрека, можно доверить все».

Они вышли из автомобиля, и Шведов обратился к шоферу, продолжавшему, несмотря на более чем жалкое состояние, исполнять свои обязанности.

— А вы, голубчик, немедленно домой, не то совсем простудитесь. Переоденьтесь в сухое и непременно выпейте водки. Три дня на службу можете не ходить, лечитесь.

— Слушаю, ваше высокоблагородие! — с готовностью ответил шофер.

Швейцар в расшитой галуном ливрее, знавший начальника сыскного отделения в лицо, завидев Шведова, с поклоном распахнул двери парадного:

— Мое почтенье-с, ваше высокобла-ародие!

По устланной мягким ковром лестнице с ажурными перилами коллеги-правоведы поспешили подняться на второй этаж, где и находилась роскошная квартира ответственного чина Тайной полиции. Шведов дернул шелковый шнурок, и колокольчик мелодичным звоном огласил прихожую — гости пожаловали. Тяжелую резную дверь бесшумно открыл седой лакей в белых перчатках, манишке и строгом черном смокинге.

Коротко отрекомендовавшись: «Дело государственной важности, любезный! Вижу, вас уже предупредили», Шведов, увлекая за собой растерянного адвоката, не раздеваясь, беспрепятственно направился в известный ему кабинет хозяина, минуя одну за другой целую анфиладу комнат (старый слуга едва успевал открывать белые дверные створки с бронзовыми ручками в виде львиных голов с кольцами в пасти). Викентий Алексеевич из профессионального любопытства попутно отмечал детали благородного интерьера: на стенах было много портретов старого европейского письма, с которых на посетителя грозно взирали изображенные в полный рост рыцари в шлемах с пышными плюмажами, с ног до головы закованные в латы (трудно, да и некогда, было разбирать средневековые готические подписи на продолговатых, заостренных кверху рамах), порой попадались картуши с эклектическими гербами сложной символики, но больше всего по дорогому штофу стен было развешено оружия всех народов и эпох. «Холодное оружие — страсть ротмистра», — шепотом прокомментировал Алексей Карлович. Здесь висели древние ахейские и троянские мечи из раскопок Шлимана,[124] оружие персидских воинов Дария и македонской пехоты Александра Великого, скифские акинаки, гладиусы римских легионеров времен Траяна, гордо поименованные длинные и прямые мечи крестоносцев — тамплиеров,[125] одноручные и двуручные — эспадоны, кривые сарацинские сабли и турецкие ятаганы, клинки из Толедо и дамасский булат, даги и стилеты, алебарды и секиры, русские бердыши и чеканы, шпаги и палаши, наконец, Златоустовские шашки и кубачинские кинжалы, поражавшие изысканностью ювелирной отделки… Чего только не было в этом не имевшем цены арсенале!

Пройдя через эту обагренную кровью веков экспозицию, анфиладу из доброго десятка разной величины и отделки комнат, полицейский полковник и адвокат частной практики оказались в просторном кабинете, доступном лишь избранным коллегам из полицейского ведомства, которым было поручено разработать и привести в действие чрезвычайный план по выявлению и обезвреживанию всех антигосударственных сил, дерзко посягающих на общественные устои Российской Империи и творящих невиданные гекатомбы, да нескольким сверхсекретным сотрудникам-филерам, поставщикам свежей информации, ротмистра Тайного Его Императорского Величества корпуса жандармов Семенова.