Последний Иггдрасиль

«Но почему? Есть же другие деревья… не такие, конечно, и далеко отсюда, но я помогу тебе перебраться… если хочешь».

«Нет, так не получится».

«На тех мертвых деревьях тоже жили дриады?»

«Да… если тебе нравится так их называть».

«И теперь они умерли?»

«Да, вместе с деревьями».

«Прошлой ночью я решил, что ты мне привиделась… а потом снова увидел — там, наверху».

«И снова решил, что это иллюзия».

«Да, конечно».

«Завтра опять решишь то же самое».

«Нет! Теперь я знаю, что ты настоящая».

«Сейчас ты знаешь одно, а завтра будешь знать совсем другое. Решишь, что я тебе приснилась. Меня трудно вместить в твою крошечную картину мира».

«Может, ты и права», — снова вздохнул он.

«Я знаю, что права. Завтра ты спросишь себя, как может дриада говорить на англо-американском в чужой голове, и без единого звука».

«В самом деле — как?»

«Вот видишь? Утро еще не скоро, а ты уже сомневаешься! Уже проскользнула мысль, что я лишь образ, созданный для защиты от одиночества и ночной скуки, от тяжких воспоминаний и кошмаров».

Она поднялась на ноги, вновь поразив его своей красотой. Стронгу отчаянно хотелось потянуться через вишнево-алое пламя и коснуться этой сказочной плоти, но руки его словно окаменели.

«Я ухожу, маленький земленыш, — прошептала она. — Оставляю тебя в твоей маленькой постельке в игрушечной палатке высоко-высоко на дереве. Спи, маленький земленыш, спи…»

Пик глянул в зеркало над стойкой на Мэри Джейн, сидевшую рядом со своим помощником. Она, конечно, тоже видела Пика. Их взгляды встречались в гладком отполированном стекле каждые несколько минут.

Что она пила, в зеркале было не разглядеть, по эту сторону стекла ее загораживали Мэтьюз и мэр с супругой, так что оставалось только догадываться. Впрочем, секрет небольшой: на Одуванчике Мэри Джейн пила только Магеллановы Облака и едва ли с тех пор переключилась на что-то другое. Сам Пик предпочитал виски с содовой — одна часть на сотню. Ему нравилось сохранять трезвость ума, когда все вокруг старательно затуманивали свой. Никакого похмелья наутро, и он всегда точно помнил, кто и что говорил. Но лучше всего было то, что они не боялись выставлять себя при нем идиотами, поскольку считали своим в доску.

Катерина заправляла в баре, и ее ладная фигурка смотрелась весьма пикантно в коротеньком детском платьице. Стойка была современная и не очень подходила к помещению даже несмотря на многочисленные предметы искусства квантектилей, украшавшие полки. Помимо Катерины и четы Вестермайеров здесь сидело еще с десяток жнецов — просто посетители, никак не связанные с телевизионщиками или древорубами. Типичные завсегдатаи — Пик уже успел разглядеть их и убедился, что соотношение пьяных, подвыпивших и просто балагуров здесь такое же, как и в любой компании.

Закончив разливать напитки, Катерина присела за стойкой напротив Пика в позе, какая ему нравилась: лодыжка на правом колене, пышная плоть свисает с края табурета. Однако на этот раз ее ноги не привлекли его внимания. Он все поглядывал в зеркало, думая о Мэри Джейн — какая она была тогда на Одуванчике, еще до того как Стронг со своими школьными соплями сманил ее к себе в постель, рассчитывая на большее.

— Твой приятель, похоже, перетрудился, — заметила Катерина. — Спит без задних ног.

Синее Небо опустил голову на скрещенные руки и сладко посапывал.

— Да куда там перетрудился, — хмыкнул Пик, — просто привык спать в барах.

Он поднял глаза к зеркалу и встретил взгляд Мэри Джейн.

— Да что там такого интересного? — фыркнула Катерина. — То и дело таращишься.

Пик нисколько не смутился.

— Так, одна знакомая девчонка.

— С телевидения?

— Она самая.

Синие глаза Катерины прищурились.

— Живешь настоящим, да? Ты на меня должен смотреть!

— А я и смотрю.

— Только когда не на нее.

Он вздохнул.

— Знаешь, так бывает…

— Как бывает?

— Думаешь, все кончилось, а фиг там.

В конце стойки какой-то жнец стукнул пустым стаканом, и Катерина, снова фыркнув, поднялась с табурета и направилась к нему. Пик задумчиво проводил взглядом ее пышный зад, и снова вздохнул. Неплохо было, но… Он взял свой бокал и двинулся между столиками к Мэри Джейн. Точно, Магеллановы Облака.

— Привет, Мэри Джейн.

Она обернулась к своему спутнику:

— Эй, хватит дышать мне в спину… Здорово, Джейк! Как поживаешь?

— Да так, ничего … А ты?

— И я ничего. Сижу вот, гадаю, вспомнишь меня или нет.

Ее мелодичный голос запомнился ему еще с Одуванчика, а красоту глаз, темных, живых и проницательных, не могло отобразить никакое зеркало. Широкие индейские скулы, копна черных волос волнами спадает на спину.

— Вот уж не думал встретить тебя на Прерии…

— Плохо думал, значит, — усмехнулась Мэри Джейн. — Неужто мое начальство упустило бы снос дерева, самого большого со времен Иггдрасиля? Эксклюзивные права на съемку куплены давным-давно.

— Да ну, дерево как дерево, — пожал он плечами.

— Ну ничего себе! — возмутился ассистент. — Оно в десять раз выше любого другого, если не считать тех засохших на равнине.

— Джейк, это Джерри Пруитт, — представила его Мэри Джейн, — мой главный оператор. — Джерри, это Джейк Пик из команды древорубов. Мы старые друзья.