Последний император

— А кто не пострадал? Вана трижды хватали и отправляли на тяжелые работы, а Лю, поняв, что деваться некуда, ушел в Объединенную армию сопротивления японцам.

Все было понятно. Практически все жители северо-восточных районов Китая так или иначе пострадали во времена правления марионеточного правительства.

Следуя указаниям надзирателя, я и впрямь выполнил задание, даже перевыполнил его в два раза. Оба надзирателя, прослышав, что я поймал крысу, прибежали посмотреть на мой "трофей", будто случилось чудо. Они всячески меня расхваливали, а мне было не по себе.

Я как всегда ежедневно приходил на работу в амбулаторию. Как всегда подметал пол, измерял пациентам давление, делал процедуры, изучал народную медицину. А тот небольшого роста японец каждый день все благодарил меня и кланялся. Но я перестал слышать его слова, "Введение в народную медицину" стало даваться мне с трудом, давление нередко приходилось перемеривать. В письмах сестра и ее муж рассказывали о своих успехах, желали мне скорее стать на путь истинный, чтобы оказаться вместе и радоваться жизни. Все эти слова я теперь воспринимал как осуждение.

Наступила осень. Мы, как и в прежние времена, ударно изготавливали угольные брикеты. Заместитель начальника тюрьмы и другие кадровые работники готовили для теплиц топливо к зиме. Я изо всех сил таскал уголь и старался, чтобы начальство меня не заметило и не стало хвалить. Уж лучше бы распекали.

Однажды, когда нужно было кому-то сделать процедуру, я немного опоздал. Меня уже ждали двое пациентов, и среди них тот японец, который вечно кланялся. Он всегда приходил первым, поэтому я предложил пройти процедуру сначала ему, но неожиданно он сделал жест рукой и сказал:

— Прошу вас, я не спешу.

— В порядке очереди, идите вы сначала, — сказал бывший преступник из клики Чан Кайши.

— Не церемоньтесь, я не спешу, я могу и посидеть. — И он добавил в качестве объяснения: — Меня отпускают по амнистии.

Я не впервые слышал, как он так хорошо говорит по-китайски. Прилаживая больному аппаратуру, я несколько раз бросил взгляд на японца. Он как-то очень серьезно смотрел на стену напротив себя. Затем он перевел взгляд на потолок.

— В этой комнате раньше проводились допросы, — сказал он тихо, непонятно к кому обращаясь. — Сколько китайских патриотов было здесь казнено!

Спустя некоторое время он показал на потолок и сказал:

— Тогда здесь висели железные цепи. На стенках кровь. — Он обвел глазами стены, и взгляд его остановился на стеклянном шкафу. Помолчав, он сказал: — Когда китайские господа ремонтировали эту комнату, мы думали, что тут снова будет комната пыток, и теперь нам самим придется держать ответ. А потом появились доктора в белых халатах, и мы снова подумали, что над нами будут проводиться опыты. А получилось так, что нас здесь лечат…

К его горлу подступил комок.

Первый больной ушел. Я предложил японцу сделать процедуру.

— Не нужно. Я пришел посмотреть на эту комнату. Я не встретил доктора Вэня, передайте, пожалуйста, что я лично не имею никакого морального права выражать ему благодарность, но хочу это сделать от имени моей матери. Спасибо вам, доктор.

— Я не доктор, я — Пу И.

Не знаю, расслышал ли он, что я сказал. Он поклонился и вышел из комнаты.

Я чувствовал, что больше не смогу сдержаться. Как бы трудно ни было моему начальству понять меня, но я должен был выложить все начистоту.

Именно в это время прибыл начальник тюрьмы и захотел со мной поговорить.

Я открыл дверь в приемную. За столом сидел знакомый мне седой человек. Он рассматривал какие-то документы. Через некоторое время он захлопнул папку и поднял голову:

— Я полистал записи вашей бригады. Что? Есть какие-либо проблемы, мысли какие?

В самый критический момент я снова заколебался. Увидев папку с материалами, я вспомнил все, что говорили на собрании группы. Я все думал: вот скажу я ему все, а он все равно не поверит. Какой смысл тогда говорить правду? С другой стороны, снова обманывать?

— Расскажи, как прошло собрание группы.

— Очень хорошо, — сказал я. — Были подведены итоги по идеологическому перевоспитанию и сделаны правильные выводы.

— Да? — начальник поднял брови. — Расскажи поподробнее, хорошо?

Мне показалось, что я даже перестал нормально дышать.

— Это действительно так, — сказал я. — Говорили, что я в прошлом чего-то боялся, это совершенно верно. Вот только отдельные примеры…

— Прочему не продолжаешь? Ты знаешь, я бы хотел побольше узнать, о чем ты думаешь.

Я почувствовал, что молчать больше не могу. И я на одном дыхании рассказал обо всем, что было. Сердце нещадно билось. Начальник внимательно слушал меня. Когда я закончил, он сказал:

— Что тут было скрывать? А о чем ты думал?

— Я боялся, что все скажут…

— Что бояться, если ты говоришь правду? — Лицо начальника было серьезным. — Разве правительство не может провести расследование, не сможет разобраться, что к чему? Ты еще не совсем понимаешь, что для того, чтобы стать настоящим человеком, нужно мужество. Мужество говорить правду.

Я заплакал. Я не предполагал, что для него все обстояло так просто и ясно. Что мне еще оставалось сказать?