Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

Но вскоре выяснилось, что разрешение ей не потребуется. Великий князь Дмитрий, которого она встретила 17 марта и пригласила в гости, с радостью выразил готовность приехать в Гатчину на Пасху. А вместе с ним она могла спокойно идти молиться в придворный храм, впрочем, как и в любой другой. Слухи, сплетни, домыслы – какое ей до них дело? Наташу давно уже перестали волновать людские пересуды.

В Гатчине оставалось немало тех, кто притих после Наташиного замужества, и надеялся, что прошлые выпады против нее, благодаря лести и заискиванию, будут забыты. Но оставалась и «старая гвардия» – те, кто не мог переносить молодую женщину, независимо от того, замужем она за великим князем или нет. Однажды у Варшавского вокзала один из таких Синих кирасир плюнул вслед автомобилю, в который она садилась. Все люди, находившиеся на привокзальной площади, видели это. А однажды вечером, когда Наташа пришла в кинотеатр вместе с Николаем Джонсоном, тот же офицер громко засвистел, едва она появилась в зале. Бороться с такими выпадами она могла, лишь надев маску холодного безразличия.

Михаила подобные инциденты выводили из себя. В одном из писем Наташе он с грустью заметил, что стал теперь смотреть на людей другими глазами. Раньше все они казались ему милыми и добрыми, теперь же он осознал, что действительно порядочных и честных людей не так уж и много. Что же касается Наташиного обидчика… Михаил тут же порвал с ним отношения, и заметил, что если встретится случайно, то руки не подаст, и обращаться с ним станет так же, как тот – с Наташей.

Оскорбления, унижения со стороны окружающих – все это продолжалось очень долго. Но судьба готовила удар, по сравнению с которым все прошлые неприятности и обиды меркли. 26 марта 1915 года, через четыре дня после Пасхи, пришло сообщение о том, что в Москве скончалась Вера. В течение двух месяцев Наташа потеряла обеих сестер.

Глава семнадцатая Любовь или долг?

Узнав о смерти Веры, Михаил решил хотя бы на несколько дней вырваться в Москву, чтобы морально поддержать жену. Он встретил Наташу в доме Алексея Матвеева, откуда они все вместе отправились на кладбище, где была отслужена панихида по Ольге и Вере.

Из Москвы супруги выехали в Гатчину. Михаилу очень хотелось повидаться с сыном. Маленький Георгий болел, в обоих ушах у него образовались абсцессы. Началось это еще до приезда отца, Наташа очень волновалась, и писала Михаилу на фронт, что «бедный малыш» очень исхудал и побледнел, ручки у него стали словно ниточки, а косточки выпирают и торчат в разные стороны. Но мальчик такой спокойный, послушный, ничего не требует. Мать боялась, что он не задержится надолго в этом мире…

Для Михаила сообщение жены стало настоящим ударом, и он рвался к сыну. Успокоился немного, лишь увидев его. Георгий, хоть и был истощен болезнью, все-таки явно шел на поправку. Перед обедом Михаил немного поиграл с ним и с Татой в детской. И все же ему было очень грустно.

Приехав домой с фронта, пусть и на короткий срок, Михаил решил пригласить «господина ландыша» в Гатчину. Намерения Михаила были вполне дружелюбными. Он хотел показать Дмитрию, что не придает особого значения его увлечению Наташей. Но перепуганный Дмитрий ждал подвоха. Он не подошел к телефону, хотя Михаил звонил ему несколько раз домой. После этого муж в сердцах сказал Наташе:

– Это его вина, что мы так и не встретились.

Пришло в их дом и радостное известие. Спустя полгода после письменной просьбы Михаила узаконить положение Георгия, император, наконец, сделал это. Правда, ему пришлось напоминать, писать еще одно письмо – с фронта. Но… лучше все же поздно, чем никогда. 26 марта император подтвердил, что Георгию дарован титул графа Брасова. Однако имение самого Михаила по-прежнему оставалось под опекой. Если его убьют на фронте, вопрос о наследстве сына будет решен в соответствии с волей Николая II. Гарантий – никаких. А уж что касается возможной вдовы, она точно ничего не получит.

С тяжелым сердцем возвращался Михаил на фронт. Наташа проводила его до Брасова. А потом вернулась в Гатчину, чтобы продолжить переустройство и ремонт дома на Николаевской улице. Сделать это оказалось нелегко, дом был старый, постепенно рушился, и для его ремонта требовались большие средства, которых не хватало. У нее в душе боролись два чувства: с одной стороны, она хотела сделать их «семейное гнездо» уютным, элегантным, а с другой – Наташа не любила Гатчину. Все ей казалось здесь каким-то безжизненным, и она соглашалась с Джонсоном: городок следовало бы переименовать в «Помпеи».

Михаил, который по-прежнему зависел в финансовом отношении от воли монаршего брата, не мог оказать ей очень большую помощь. У него достаточно средств на достойную для семьи жизнь, но не более того. Когда ему нужны на что-то дополнительные средства, он должен обращаться непосредственно к Николаю. А ведь вскоре придется платить за аренду поместья Паддохерст. Только вот, доведется ли там когда-нибудь жить? Вряд ли…