Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

Полицейский написал рапорт, и вскоре о драме, разыгравшейся прошедшей ночью, стало известно министру внутренних дел Протопопову, а вслед за этим – императрице. Утром следующего дня эту историю, приукрашенную множеством волнующих деталей, из уст в уста повторял весь Петроград.

Газеты вышли с пламенными статьями о том, что в России грядут перемены, не стало «злого духа». Перед Се́ргиевским дворцом[164] на Невском проспекте, где жил великий князь Дмитрий Павлович, люди, стоя на коленях, молились за него. В храмах по всей стране перед иконами святого Дмитрия прихожане ставили зажженные свечи. А в Михайловском театре, стоило там лишь появиться великому князю Дмитрию, публика устроила ему такую овацию, что он, смутившись, вынужден был покинуть театр, не дожидаясь конца представления.

Феликс Юсупов собирался срочно выехать в Крым, и остановиться как раз там, где недавно отдыхали великий князь Михаил и Наташа. Но ему было строго приказано оставаться в столице. Дмитрия Павловича же взяли под «домашний арест». Арестовать великого князя мог только император, но в данном случае распоряжение – относительно обоих, исходило от Александры Федоровны.

Николай II прислал из Ставки письмо, в котором было сказано: «Отменить домашний арест Дмитрию не могу до окончания следствия. Молю Бога, чтобы Дмитрий вышел из этой истории, куда завлекла его горячность, чист». И все же, для безопасности великого князя, которому угрожали расправой фанатики – приверженцы Григория Распутина, у подъезда великокняжеского дворца поставили охрану.

Когда по городу разнесся слух, что его, возможно, расстреляют, питерские рабочие предложили Дмитрию Павловичу защиту. В Пскове, где размещался штаб Северного фронта, весть об убийстве «сибирского старца» встретили с ликованием. Некоторые предлагали выступить походом на Царское Село и убедить государя отречься от престола в пользу цесаревича Алексея, а регентом назначить великого князя Николая Николаевича. Дмитрия Павловича даже просили возглавить этот поход, но он холодно отказался, мотивируя это тем, что не может «нарушить присягу».

Великий князь Павел, потрясенный слухами об участии сына в убийстве Распутина, приехал к Дмитрию с иконой и портретом его матери. Он потребовал, чтобы тот поклялся на этих двух реликвиях, что он – не убийца. И Дмитрий торжественно сказал, глядя отцу в глаза:

– Я клянусь.

В определенном смысле он не кривил душой. Ведь стрелял в Распутина и сбрасывал его тело в Неву не он.

Распутина похоронили 23 декабря в Царском Селе, в углу императорского парка, где Анна Вырубова строила убежище для инвалидов. После этого государь определил наказание для Дмитрия Павловича – немедленно отбыть в расположение русских войск, сражающихся на фронте в Персии. Князя Феликса Юсупова он сослал в одно из его имений в центральной России. Пуришкевичу удалось избежать наказания.

…В том, что великий князь не мог себе позволить убить мужика, были убеждены многие, в том числе, и члены семейства Романовых. Поэтому те из них, которые находились в то время в Петрограде, написали 29 декабря коллективное письмо Николаю II:

«Ваше Императорское Величество! Мы все, чьи подписи Вы прочтете в конце этого письма, горячо и усиленно просим Вас смягчить Ваше суровое решение относительно судьбы Великого Князя Дмитрия Павловича. Мы знаем, что Вы – бывший его опекун и духовный попечитель, знаете, какой горячей любовью было полно его сердце к Вам, Государь, и к нашей Родине. Мы умоляем Ваше Императорское Величество, ввиду молодости и действительно слабого здоровья Великого Князя Дмитрия Павловича, разрешить ему пребывание в Усове или Ильинском. Вашему Императорскому Величеству должно быть известно, в каких тяжких условиях находятся наши войска в Персии ввиду отсутствия жилищ, и эпидемий, и других бичей человечества… Да внушит Господь Бог Вашему Императорскому Величеству переменить свое решение, положить гнев на милость».

31 декабря письмо вернулось с резолюцией Николая II: «Никому не дано право убивать. Знаю, что совесть многим не дает покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь вашему обращению ко мне».

Попытки как-то повлиять на решение императора, порой окольными путями, еще некоторое время продолжались. Князь императорской крови Гавриил Константинович[165] пишет в книге «В Мраморном дворце»: «Я ездил к новому министру юстиции Добровольскому[166], просить его смягчить участь Дмитрия. Я надеялся, что он исполнит мою просьбу, так как мы были с ним знакомы – он бывал у А. Р.[167] Добровольский принял меня на своей частной квартире. Он не откликнулся на мою просьбу, и я понял, что помогать Дмитрию он не желает. Говорили, что он принадлежал к Рас-путинской клике и что, благодаря этому, он был назначен министром юстиции». Помочь великому князю сочувствовавшие ему родственники так и не смогли.