Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

Вскоре после отречения Николая II премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж[238] прислал Временному правительству телеграмму, в которой говорилось: «Революция обнаружила главную истину, что эта война является борьбой за народное правительство в той мере, что и за свободу». Лидер английских либералов полагал, что русские либералы, пришедшие к власти в Петрограде, объединят страну. Но эти надежды оказались наивными: в России их поддерживала очень незначительная часть населения. И как следствие этого, русский император, которого еще совсем недавно с почестями принимали в Англии и в других европейских странах, оказался всеми брошен на произвол судьбы. Заметим, брошен не только отвергнутый император России, но и двоюродный брат английского короля. Адмирал английского флота и фельдмаршал английской армии!

А ведь начиналось все вроде бы неплохо.

10 марта 1917 года Британский посол в Петрограде сэр Джордж Бьюкенен сообщил новому министру иностранных дел России Павлу Милюкову, что «Король Георг, с согласия министров, предлагает царю и царице гостеприимство на Британской территории, ограничиваясь лишь уверенностью, что Николай II останется в Англии до конца войны». А несколькими днями раньше министр юстиции А. Керенский, выступая на заседании Московского совета рабочих и солдатских депутатов, заявил: «В самом непродолжительном времени Николай II под моим личным наблюдением будет отвезен в гавань и оттуда на пароходе отправится в Англию».

Кстати, сам император, подписав Манифест об отречении, не выдвигал никаких требований, касавшихся дальнейшей судьбы его семьи. Только через несколько дней, уже из Ставки, за подписью генерала М. Алексеева на имя главы Временного правительства князя Г. Львова была отправлена телеграмма следующего содержания: «Отказавшийся от престола император просит моего сношения с Вами по следующим вопросам. Первое. Разрешить беспрепятственно проезд его с сопровождающими лицами в Царское Село, где находится его большая семья. Второе. Обеспечить безопасность пребывания его и его семьи с теми же лицами в Царском Селе до выздоровления детей. Третье. Предоставить и обеспечить беспрепятственный проезд ему и его семье до Романова [на Мурмане][239] с теми же лицами». От главы кабинета незамедлительно пришел ответ: «Временное правительство решает все три вопроса утвердительно…»

Но вскоре стало ясно, что подобный шаг мог вызвать неудовольствие влиятельных радикальных сил, которые требовали крайних мер по отношению к «предателям и тиранам». Поэтому шансов на то, что Романовым удастся избежать расправы, оставалось все меньше. Уже 7 марта было принято постановление правительства, в котором говорилось: «Признать отрекшегося Императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося Императора в Царское Село». Чем же это вызвано? Оказывается, опасениями монархической контрреволюции!

Антиромановская истерия «в стране победившей свободы» все усиливалась, причем, при активной помощи прессы. Это – у нас, в России. А как же обстояли дела в благословенной Богом Англии, где давно уже существовали демократические институты, и свобода прессы должна была побуждать к ответственности и серьезности суждений? А там… журналисты повсеместно перепечатывали сообщения своих российских коллег. Вот, например, что писала в апреле 1917 года влиятельная газета «Дейли телеграф»: «Мы искренне надеемся, что у Британского правительства нет никакого намерения дать убежище в Англии Царю и его жене. Во всяком случае, такое намерение, если оно действительно возникло, будет остановлено. Необходимо говорить совершенно откровенно об этом». Что же оставалось делать чопорным британцам? Они говорили, возмущались, выражали протест. И повлияли-таки на решение правительства «не настаивать на переезде Царя в Англию». Можно подумать, что раньше оно «настаивало» на этом. Красивая мина при плохой игре, да и только!

А как же повел себя в этой ситуации сам король – Георг V?

Надо сказать, со своим кузеном Николаем II у него давно сложились дружеские отношения. Еще в 1893 году, в бытность Николая цесаревичем, тот присутствовал на свадьбе старшего сына наследника Британского престола, герцога Йоркского, который женился на принцессе Марии Текской[240]. А потом «милый Джорджи», в апреле 1894 года, тепло поздравил цесаревича в связи с его помолвкой в Кобурге с Алисой Гессенской, которая приходилась ему кузиной. Да и сам Николай тепло относился к двоюродному брату, с которым был удивительно похож внешне. Порой дело доходило до курьезов: как-то раз сама Мария Федоровна перепутала молодых людей, приняв племянника Георга за своего старшего сына. И этот забавный случай не единичен.