Последний интегратор (СИ)

-- У тебя есть вопросы к этому защитнику поганок? -- спросил Артём. -- Скажи мне, а я передам.

Пятикурсник не рискнул ничего сказать и вышел из зала вместе с четверокурсником.

-- Спектакль окончен, -- сказал Артём и повёл меня на моё место.

Я сел на спальный мешок и уставился в пол.

-- В следующий раз предупреждай, истеричка, -- со злостью сказал Артём.

-- Я не понимаю, что с тобой, -- сказал Денис. -- Из-за чего ты полез в драку?

-- Из-за своих кхандов, конечно, -- сказал Артём.

-- Ты ведь больше не работаешь в Интеграционном комитете, -- сказал Денис.

-- Он всегда там будет работать, -- сказал Артём. -- Даже если останется последним интегратором на свете.

Я сидел и думал о том, что Артём и Денис так и не стали моими единомышленниками. Может быть, они были моими друзьями, но мне этого было мало.

Пятикурсник и четверокурсник снова вошли в зал. Четверокурсник прижимал к носу платок.

За ними шла группа мужчин в плащах. Плащи были сухие. Это были важные чиновники, которых на автомобиле довозили до самого крыльца нужного здания. Поэтому их одежда оставалась сухой.

Впереди группы торопливо вышагивал невысокий мужчина, в очках, с залысинами, с круглым лицом. Он хмурил брови и сжимал пухлые губы. По бокам от него шли два высоких типа. Они напряжённо осматривали всё, что их окружало: стены, людей. Остальные семенили за круглолицым и двумя высокими типами. Я узнал среди остальных проректора. Ректор, как нам говорили, заболел и уехал из города.

-- Господа студенты, прошу внимания! -- сказал проректор.

Все повернули головы в сторону вошедших.

-- Господа студенты, члены добровольной Студенческой дружины! -- сказал круглолицый. Голос у него был тонкий, и он пытался придать ему твёрдость. -- От имени и по поручению господина первого консула я хочу поблагодарить вас за отличную работу. Я хочу поблагодарить вас за преданность стране и лично господину первому консулу. Самых усердных ожидает достойная награда, но я уверен, что усердие проявили все. Господа студенты, я пришёл к вам в столь поздний час не только для того, чтобы выразить благодарность. Я хочу предупредить вас, что завтра -- именно завтра! -- нас всех ждёт трудный день. Есть отдельные персоны, которые могут воспрепятствовать перемещению кхандского населения. Возможны провокации. Поэтому я прошу вас удвоить бдительность. Я прошу сообщать командирам и старшим товарищам обо всём подозрительном. Завтра трудный день. Готовьтесь. Ещё раз благодарю за работу!

Студенты переваривали эту речь. Круглолицый окинул зал последним хмурым взглядом и вышел. Чиновники засеменили за ним. Четверокурсник о чём-то пошептался с пятикурсником, и они тоже вышли.

-- Он донесёт на тебя, -- прошептал мне Артём.

-- Пусть доносит, -- сказал я.

Что-то в словах круглолицего показалось мне странным. Он говорил о перемещении кхандов. Не о перемещении на Острова, а о перемещении...

Денис толкнул меня и сказал:

-- Ты не понял? Он донесёт. Тебе надо уходить!

Я думал о словах круглолицего. Ещё я думал о кристалле-карандашике. Всё обдумав, я сказал:

-- Да. Мне срочно надо уходить.

-- Через центральный вход не выйти, -- сказал Артём.

-- Можно через окно, -- сказал Денис.

-- Точно, -- сказал Артём. -- В туалете.

Он потянулся и громко сказал:

-- Схожу-ка я на горшок перед сном. Денисыч, ты как?

-- Я с тобой, -- сказал Денис.

-- Не промахнитесь, -- традиционно пошутил кто-то.

Втроём мы пошли из зала. Мы хотели спуститься на первый этаж, но услышали внизу лестницы голоса. Мы прошли через весь коридор и спустились по другой лестнице. Там было пусто.

Окно в туалете растворилось с подёргиванием и дребезжанием. Ветер забрызгал нас каплями дождя. На улице уже стемнело и казалось ещё темнее из-за туч.

-- Иди ко мне в общагу, -- сказал Артём. -- Ты знаешь, вахтёр у нас -- свой человек. Он тебя пропустит и не выдаст. Скажешь ему, что ко мне.

Я сказал, что есть более надёжное убежище, и вылез под дождь. У центрального входа рычал "Бронтозаурус", темнели ещё какие-то автомобили. Я обошёл здание, нырнул в парк и под прикрытием деревьев направился к Аптекарской улице.

* * *

Во дворе дома с атлантами и кариатидами было пусто. Я поднялся к Карапчевским. Я ждал, что откроет Евгения. Открыла Лиза.

-- Ваня! -- Она схватила меня за руку и втащила в квартиру. -- Хорошо, что ты пришёл. А то никого нет. Никого. Никого.

Она не плакала, но голос её дрожал.

-- А где твоя мама? -- спросил я.

-- Мама ушла. Ушла в полицию. Уже давно. Пять... то есть шесть часов назад. Или семь. -- Она тащила меня в гостиную. -- Заходи скорей, заходи. Мне одной страшно... то есть скучно. Очень скучно.

В гостиной на столе стоял небольшой проигрыватель для пластинок. Пластинка крутилась, а игла была отставлена в сторону.

Лиза говорила без остановки.

-- Никто больше не приходит. Никто. Папа уехал. Дядя Сергей уехал. Даже Никмак уехал.

-- Тебе же не нравится Никмак, -- сказал я.

-- Пусть он придёт, -- капризным голосом сказал Лиза. -- Пусть дядя Сергей придёт. Пусть папа придёт. Пусть всё будет, как раньше.

Пластинка продолжала крутиться. Я взял обложку пластинки. Какой-то джаз.