Последний интегратор

Я подумал, если меня позовут ещё раз, то я тоже приду с тюльпанами.

— Только не Валерьевна, — сказала жена Карапчевского. — Просто Евгения. А то я буду как старушка. Хорошо, Иван?

— Хорошо, — сказал я. Но назвать её Евгенией не решился.

Она провела нас в гостиную, а сама с цветами вышла в другую комнату. Квартира была побольше нашей. Высокие потолки, высокие окна с широкими подоконниками. Но никакой роскоши — дорогой мебели, статуй, ковров, фарфоровых ваз. Коридор и гостиную украшали только несколько картин в простых рамах и бесконечные, бесконечные полки с книгами.

Посреди гостиной стоял накрытый стол — салаты, бутерброды, шоколад, вино, фрукты, орехи в меду, домашняя выпечка, рыбные уши. Тоже ничего особенного. Карапчевский стоял у небольшого столика и говорил по телефону: «Юрак… Да, озеро… — Он заметил нас, кивнул и продолжил: — Я сам ничего не знаю… Звони в любое время… До скорого…» Он звякнул трубкой.

— Саша, давай хоть сегодня не будем о деле, — входя, сказала Евгения.

Она поставила на столик хрустальную вазу с букетом.

— Не будем, — сказал Карапчевский.

Он пожал нам руки и обнял жену за талию.

— Вы уже познакомились? — спросил он.

— Познакомились, — сказала Евгения. — Это Иван, твой драгоценный работник. А это… — Она положила на грудь ладонь с длинными пальцами. — Это не Евгения Валерьевна, а просто Евгения.

— Просто Евгения, — повторил Карапчевский. — Просто Иван. Просто Сергей Павлович Жебелев. Как ты, старый ворон? Ещё каркаешь?

— От покорного слуги, — сказал Жебелев.

Он протянул Карапчевскому свёрток побольше. В свёртке была книга. Семнадцатый том самого первого издания «Академики». Книги имеют свою судьбу. У этой книги судьба была очень сложная.

Жебелев на лекциях нам рассказывал. Первое издание «Большой академической энциклопедии» — не такая уж редкость, есть в любой крупной библиотеке и у многих коллекционеров. Но семнадцатый том — раритет из раритетов. При военном режиме его приказано было уничтожить. По одной-единственной причине: там была статья о кхандах. Во всех последующих изданиях кханды упоминались один раз — в статье про эволюцию человека. Только в последнем издании благодаря интеграторам появилась и отдельная статья про кхандов, и много других упоминаний.

— Даже у нас в Инткоме его нет, — сказал Карапчевский. — Где же ты его нашёл?

— В Константинополе у бывшего букиниста, — объяснил Жебелев. — Он давно не торгует, но у него много сокровищ, и все в отличном состоянии. Зайди к нему как-нибудь, я тебе оставлю адрес.

Карапчевский не стал пока ставить семнадцатый том к остальным сорока и двум дополнительным томам, которые у него уже были и занимали три полки. Он положил книгу на столик возле телефона.

— А где твоя дочь? — спросил Жебелев.

— А где Лиза? — спросил Карапчевский у жены.

— У себя в комнате, наверное, — сказала Евгения. — Странно. Она к Серёже всегда бежит, как к родному дядюшке.

Евгения снова вышла.

— Кто ещё придёт? — спросил Жебелев. — Никита?

— Никита-то придёт, — сказал Карапчевский, — а больше никто.

Видно было, что Жебелев хотел ещё что-то сказать.

— Иван, а у вас что-нибудь есть для меня? — спросил Карапчевский.

Я вручил свой подарок. Как и заказывал Карапчевский, последний роман интересного писателя. Исторический детектив из времён монархии. Карапчевский и этим подарком был доволен и тоже поставил его на столик.

Евгения привела девочку лет двенадцати. Лицо и фигура дочери были отражением материнских. Густые тёмно-каштановые волосы — у дочери они были уложены в широкую косу, — высокий лоб, прямой ровный нос, тонкие губы, гордый подбородок. Только у Евгении все черты были сглажены, её движения были плавными. Дочь была угловатая, разболтанная, как всякий подросток.

Девочка вошла хмурая, но увидела Жебелева и радостно заулыбалась.

— А я думала, это Никмак, — пробормотала она.

— Лиза! — возмутилась Евгения. — Что это ещё за клички? А Сергея Павловича ты как назовёшь?

— Серпал, — сказал Карапчевский, подавляя смех.

— Опять ты ей потакаешь, — сказала Евгения.

— Ладно, ладно, потом займётесь воспитанием, — сказал Жебелев. — Вот, Лиза, это тебе.

Он дал ей свёрток поменьше. Здесь тоже была книга. Нет, не книга. Совсем не книга. Больше, чем книга.

Это был мнемоник. Первая и пока последняя модель. Я видел его живьём на техновыставке в прошлом году. Ни у кого из моих знакомых его не было. О таком подарке я и мечтать не мог!

По глазам Лизы было видно, что она тоже быстро поняла, какая вещь ей досталась.

— Дядя Сергей!.. — только и сказала она.

— Совсем избаловали ребёнка, — сказала Евгения.

— Это для учёбы, — сказал Жебелев.

— Ведь день рождения у Саши, а не у Лизы. Ты не мог хотя бы потерпеть до лета? Что ты подаришь летом? Аэроплан?

— Кажется, аэроплан не намного дороже этой штуки, — неосторожно сказал Карапчевский.

Евгения ойкнула.

— Намного, намного дороже, — поспешил сказать Жебелев. — Не слушай его. Мне вообще продали с большой скидкой.

— Как сто первому покупателю, — сказал Карапчевский.