Последний интегратор

В самом конце коридора Никита Максимович шёпотом сказал, что Виталия Петровича уволили с поста директора Первой образцовой гимназии, а директором стал один из учителей — почти неприкрытый дифференциатор. О возвращении совместного обучения не может быть речи.

— Я не хотел портить праздник, но ты должен был знать.

— Конечно, должен, — сказал Карапчевский. — Наверное, следует позвонить Виталию Петровичу?

— Я звонил. Отвечают, что он простудился и слишком слаб, чтобы говорить.

— Какие же они подонки! Когда он хотел сам уйти, его не отпустили. Теперь выгоняют.

Мне было жаль знаменитого директора. Один из немногих сторонников интеграции среди начальства. Мы вернулись в гостиную с печальными лицами.

— Дела? — спросила Евгения.

— Дела, — сказал Карапчевский. — Инткомовские мелочи.

Никита Максимович быстро переменил выражение лица и сказал:

— Прошу внимания!

С видом фокусника, который достаёт из кармана голубя, он достал какую-то бумагу. Это была поздравительная телеграмма от первого помощника первого консула, которая пришла на адрес Инткома. Никита Максимович её немедленно зачитал. Он был из тех людей, которые сначала сообщают плохую новость, а потом — хорошую.

— От первого помощника второго заместителя третьего письмоводителя, — ухмыльнулся Карапчевский. — Раньше он сам мне звонил.

— Не замечал за тобой такой амбициозности, — сказал Жебелев.

— Я же не о своих амбициях говорю, — сказал Карапчевский. — Я говорю о деле. Эта телеграмма — презрение не ко мне, а к моему делу. К нашему общему делу.

— А я считаю, что ты не прав, Саша, — сказал Никита Максимович. — В нашем положении даже такая телеграмма — победа. Завтра — это я тебе обещаю — о ней узнают в префектуре и в Доме наместника…

— И поймут, что Карапчевский совсем сдулся.

— И поймут, что Карапчевский ещё на коне.

Зазвенел телефон. Трубку по знаку Карапчевского взяла Евгения.

— Префект, — сказала она Карапчевскому.

Карапчевский помотал головой.

— Извините, он ненадолго вышел, — сказала Евгения в трубку. — Что ему передать?.. Хорошо… Большое спасибо… До свидания. — Она положила трубку и сказала: — Поздравил.

— А ты жаловался, — сказал Никита Максимович.

Тут же телефон зазвенел снова. Это был наместник. Он тоже поздравил Карапчевского через Евгению.

Пиршество было в разгаре, когда телефон позвонил в третий раз.

— Гуров, — делая круглые глаза, сказала Евгения.

Карапчевский торопливо схватил трубку.

— Да, Семён Кириллович, — сказал он. — Спасибо огромное… Всё хорошо, все здоровы… Иван?

Все посмотрели на меня.

— Иван в полном порядке… — сказал Карапчевский в трубку. — Ещё раз огромное спасибо… Вам того же.

Он повесил трубку и сказал:

— Не ожидал. Вам, Иван, привет.

Никита Максимович спросил о том, что подарили Карапчевскому. Карапчевский показал подарки. Никита Максимович стал говорить о пользе физических упражнений. Жебелев сказал про изометрическую гимнастику. Евгения сказала, что лучшее средство от болезней — это солнце и свежий воздух. Я дожевал очередной пирожок и сказал, что…

Дверной звонок заставил всех насторожиться. Больше никого не ждали. Никита Максимович пошёл открывать дверь и вернулся с двумя усачами в очках и свитерах. Это были гости из Новоергинского университета — географ и физик. Ветераны интеграции, старые знакомые Карапчевского и всей компании. Они принесли стопку книг — новые издания университета — и сразу засобирались уходить.

— Куда же вы, ребята? Только пришли, — сказал Карапчевский.

— Пора, пора, — сказал физик. — Мы ведь проездом. Специально полетели с пересадкой, не могли тебя не поздравить. Завтра конференция в Константинополе. Все светила собираются.

— Вы хоть на полчасика присядьте, — сказала Евгения.

— Извини, Женя, никак, внизу такси стоит, — сказал географ.

Физик подцепил вилкой рыбное ухо, прожевал и сказал:

— Неправильно их у вас готовят.

— Все новоергинцы почему-то считают, что их город — родина рыбных ушей, а в других городах их готовят неправильно, — сказал Жебелев. — Туганцы считают, что именно их город — родина рыбных ушей, а в остальных городах…

— И так — в каждом городе от Юрска до Атласова, — сказал Карапчевский.

Евгения дала гостям завёрнутые в бумагу пирожки, и все двинулись проводить их до такси. Перед уходом физик три раза выжал двухпудовку, чем вызвал всеобщие восторги. Особенно восторгался Никита Максимович.

Я решил не участвовать в проводах и остался с Лизой. Она уже немного наигралась с мнемоником и теперь поедала второй кусок торта, предварительно политый мёдом.

— Хотите торт? — как заботливая хозяйка спросила Лиза.

Я тоже взял кусок и тоже полил его мёдом. Лиза одобрительно кивнула.

— Я уже читала «Чёрную землю фараонов», — сказала она сквозь жевание.

— Я тоже, — сказал я. — Только давно. Лет пять назад.

— А я в прошлом году.

— Поэтому ты так надулась на Никиту Максимовича? Из-за книги?

— Вовсе не надулась, — сказала Лиза. — И вовсе не из-за книги.

— А, по-моему, Никита Максимович — отличный мужик. Твоему отцу помогает, и вообще…

— Никакой не отличный. Ты ничего про него не знаешь.

— А ты знаешь?