Последний из Двадцати (СИ)

В сказках, что селюки рассказывали детям, завсегда был дурак, но с замашками, что чародея обманом заставлял то обломки луны с неба приволочь, то ещё какую оказию сотворить. Рун вспомнил, как Чавьер пару минут назад сыграл на нём, будто на лютне, упомянув всего лишь традиции и чародейскую честь.

— Если ты думаешь, что в уплату я самого тебя превращу в мага, или сотворю из ниоткуда все сокровища мира — то у меня для тебя мешок разочарований. Смекаешь-нет? — в тон мастеру сразу предупредил последний из Двадцати. Тот даже не обиделся и отрицательно покачал головой.

— Я похож на дурачка, пацан? Когда захочу попросить глупость — покидаю ровны в колодец.

— Чего же ты хочешь тогда?

— Самую малость. Тебе, наверно, даже понравится.

У Руна вспотели ладони. Коли кто заговорил о то, что просьба — тьфу и малейший пустяк, жди беды. Сдерут три шкуры, посыпят солью и заставят сплясать. Старый Мяхар, голос которого Рун начал слышать у себя в голове чуть позже, чем наставления мёртвого же мастера Рубера, вдруг поперхнулся на собственной насмешке, когда Чавьер изъявил просьбу.

Тут, наверно, поперхнулся бы кто угодно…

— Я хочу стать камнем…

Кошмары о былом, Сон четвёртый, часть вторая

У Руна просили разного. Иногда, набравшись смелости, сельские мальчишки просили фокусов. Когда он был парой лет младше — не отказывал, а сейчас не решался тратить ману на подобную ерунду.

Испив чашу отчаяния до дна, у него просили о пощаде и прощении. В грязных, наработанных и покрытых трещинами давно иссохших мозолей руках он видел то подкову, то погремушку, то старую тряпичную куклу. Родители, чьи отпрыски были наказаны за какую либо провинность не жалели слёз и стенаний, тщетно надеясь купить на них прощение.

Иногда в Шпиль приезжал вестовой с тревожными новостями — гигантский хруставолк, белая тень, ещё какая бестия являлась и норовила наворотить лихих дел. Без помощи чародея — никак.

Исцелить, расколдовать, защитить. Но вот чтобы кто-то просил превратить его в камень? Рун не знал, злиться ему или нет. Либо это очень жестокая насмешка, либо в голове мастера засело самое настоящее безумие. Ни то, ни другое было чародею не по вкусу.

— Что?

Чавьер пожал плечами. Создавалось впечатление, что голове попросту неудобно лежать на плечах и она пытается сбежать.

— Во у тебя сейчас наверно в мозгу баталия, а? У тебя от натуги штаны сзади рвутся, когда пытаешься нагнать очередного поганца и в камень его обратить, а тут к тебе — опа, приходят и сами просят!

Рун сглотнул. Чавьер явно осознавал, что просит безумное — а значит, не такой уж он и дурак. Застенный мастер щёлкнул переключателями внутри механической куклы — та вздрогнула, словно от удара. Открылся рот, глаза вспыхнули голубым.

— Это я проверяю, ты не мочи штаны почём зря. Всё пучком будет, задницей местной красавицы клянусь, смекаешь-нет?

Руну думалось, что автоматон не скажет ничего нового. Напротив, Ска выпрямилась, будто на приёме у матриарха, разве что поленилась встать.

— Я — С. К. А. Служебно-Комбатантный-Автоматон, юнит модель 47, порядковый номер…

Чавьер махнул рукой, эта информация ему явно была ни к чему.

— Блок памяти и личностная матрица, конечно, поцоканы, но не до того, чтобы уж совсем, смекаешь, а? — Чавьер весь из себя как будто превратился в живое воплощение мимики. Рун отвечать не спешил.

— С этой штукой, ну, риурм, перстень, кья знает, как ты её сам зовёшь — она признает в тебе господина.

— Сбой! Отсутствуют данные о… — автоматон не успела договорить, как Чавьер угостил её тумаком прямо по голове, рядом стоящий чародей вздрогнул от неожиданности.

— Ты не слушай, что она щебечет про сбои — так и должно быть.

— Берут меня, однако, сомнения… — Рун прищурился, как будто в надежде прожечь Чавьера взглядом насквозь. Тот по-прежнему был невозмутим.

И в самом деле, проглотив очередное сообщение о сбое, голубое свечение глаз сменилось зелёным. Рун удивился — он не думал, что Ска и в самом деле пройдёт первичную загрузку. Неужели ей попросту не хватало, чтобы он хорошенько наподдал и превратил пару чашек в сменные детали?

— Что же, в ней не повредили ничего важного кроме питающего слота?

Чавьер ответил чародею широкой улыбкой.

— Зависит от того, чего хочешь услышать, братец. Если правду, то грудак ей разворотила — архи не поплачь. Живого места нет. Бронепластина пробита насквозь, несколько переломов в ручных связях. Нарушения… в матрице личности.

— Абра-кадабра, алаказам, — закончил за него Рун и выдохнул. — Мне это почти ничего не говорит.

— Ну а кто бы мог подумать, чарун. Если понятными тебе словами — иногда она будет сбоить и позволять себе малость лишнего. Не подчиняться…

— И зачем тогда она мне нужна? — Руну, в самом деле, при всём остальном разве что и не хватало служки, что плевать хотела на его приказы. Чавьер повторил свою привычку.