Последний из медоваров

Дядя Тэм закашлял грозно.

- Рони, Терри, это - наше с Джен личное дело.

- Нет, - запротестовала я, - это наше общее дело, потому что мы все вместе.

Терри захлопал в ладоши.

- И что скажешь, Тэм? - лукаво спросил он, а меня толкнул легонько в бок: - Ты молодчина, Рони!

Не знаю, за что меня Терри похвалил, но приятно. Внутри начали цвести и пахнуть розы. Терпение - добродетель, говорила мама, и вот - так и выходит, наконец моя любовь меня начала ценить.

Дядя Тэм остановился и посмотрел на нас нахмуренный. Только без бороды он ничего не страшный. Море шумело уже внизу. Мы входили в деревню. Разожгли костры, то там, то сям смеялись, пели, что-то кричали. Где-то замычала корова.

Сегодня и в нашей деревне праздник. Папа, дядя Хэмиш и все мужчины деревни с самого утра забивают и свежуют овец. Мама и Айли будут разделывать мясо и раскладывать по тазам с приправами. А с наступлением темноты все станут петь, есть, пить и веселиться. Только меня там нет...

Я есть здесь. У меня вдруг другая семья. Хорошая. Мне совсем не скучно... Но чего-то не хватает и я не могу радоваться до конца.

- Да, Рони, - дядя Тэм вдруг подхватил меня и посадил себе на плечо. Высоко-о! Я взвизгнула, хватаясь за его голову. - Люблю. Но не говори Джен. Мужчины должны говорить такое сами.

У меня все костры в глазах замелькали. И я сама не знаю, как себя почувствовала - и буйно весело, и раздирающе грустно, и восторженно радостно сразу.

Дядя Тэм купил нам по засахаренному яблоку.

***
Тэм

Фо-а дернул меня признаться. Хотя скрывать я никогда ничего не любил. Джен и так все поймет. А не поймет - так и вовсе переживать нечего, скажу, когда придет время.

В рыбацкой деревне не свежевали скот на Самайн. Рыбу вялили тут круглый год, видать. Лишь жгли костры да начинали буйное веселье с плясками, соревнованиями, сладостями, приставаниями "подай монетку", переодеваниями, конечно же, и с водой жизни. Куда без нее. Такое же сумасшествие ждало нас и в "Зеленом узле".

Джен как раз забралась на бочку. Бледная, и только румянец на щеках, как розы. Народ зашумел вокруг беснующейся толпой, самые смелые норовили заглянуть ей под юбку. Пару из них Джен стукнула по лбу грифом лютни.

- Какая смазливенькая у тебя помощница, Верда!

- И где ты ее прятала?

Я вскипел, готовый раскидать всех прямо так - с Рони на плече. Но Джен вдруг поймала мой взгляд, и улыбнулась, качая головой. Я даже споткнулся: словно свет для меня засиял.

Никогда не знал, что так бывает. Разве Мэри мне не улыбалась?.. В ту первую встречу? Нет, мне - никогда.

Голос Верды остудил празднующих:

- А вот и муж нашего менестреля, - и указала в мою сторону широким жестом.

Гости обернулись одни за другим. Медовар прижался ко мне сбоку, а Рони вцепилась в мою голову руками, едва не закрывая обзор. По толпе пронесся яростный гул разочарования.

Я немного пожалел, что Адар остался снаружи. Но показывать тыл, как поступил бы раньше, и не собирался. Я попытался оценить обстановку - мне не справиться врукопашную, значит, нужно что-то придумать другое. Думай, голова, думай...

Джен тем временем хлопнула в ладоши и улыбнулась.

- Простите, ребят. Такой вот он красавчик, - и подарила мне восхищенный взгляд. Я остолбенел. Он правда для меня или для них?.. - Что я не устояла. Но голос мой по-прежнему принадлежит вам всем!

Джен выхватила у кого-то из руки кубок и осушила его. У меня брови подскочили ко лбу. Сумасшедшая!

Гости зашумели одобрительно. Джен ударила по струнам. И... я узнал мелодию - Каледонский марш...

- Для начала - немного о Нагорье. Мне пришлось с ними познакомиться и, поверьте... оно того стоит, - объявила она, подмигнув мне совершенно нецеломудренно, и завела:

На диких вершинах мира,
Где звезды блестят как сталь,
Веками жили наши отцы
И мы будем жить, как встарь.

Мгновенно развеселившись, племянница Хэмиша задергала ногами в такт, пришлось опустить ее на пол. Девчонка схватила Терри за руки и потянула в пляс. Тот не сопротивлялся. Я остался один.

Джен пела самозабвенно, как и тогда в гнезде МакДауэллов, постукивала носком ботинка в такт, чуть ли не танцуя там, на своей бочке, и растворялась улыбкой во всех этих полудиких гостях "Зеленого узла". Словно не была бледна минуту назад. Словно могла справиться сама.

Словно мы не были во власти "мамаши Верды". Ее слова про "мужа менестреля" меня насторожили. Ведь если бы Джен не придумала отвлечь народ маршем, меня бы порвали на кусочки за то, что прелестница-менестрель не свободна. Освободили бы общими усилиями. Гм. И что было бы дальше?.. Завязки воротника мне вдруг сделались тесны.

И все же я протиснулся между локтями пляшущих и пьющих поближе к бочке. Встал рядом. Если Джен понадобится помощь, я буду рядом. Оступится - поймаю. Кто позарится - порву.

Край ее юбки то и дело щекотал мою все еще непривычно голую щеку. Щетина растет, да от холода и взглядов не защищает.

Но вот, наконец, Каледонский марш подошел к концу. Публика все еще ревела, а Джен отпустила струны.