Последний из медоваров

Вроде не страшным, а даже добрым. Но эдаким... твердым. Какого в Нагорье, вроде, за ним не водилось.

- Ну, нет... - пришлось признать мне. - А...

- Есть что-то еще? - спокойно спросил он.

Я с удивлением поняла, что уже не сержусь, и бузит только море за бортом "Нимфы", а во мне буря поутихла.

- Ты... говорил, что отпустил Мэри? - спросила я, глядя в стену напротив.

Боковым зрением увидела его кивок.

- И она об этом знает, - даже сообщили мне мягко.

Как по мху прямо хожу. Что за наваждение... Я вытянула свою руку на всякий случай.

- А вот она хочет тебя вернуть...

- Я знаю.

- Знаешь?! И ничего не делаешь?

- Джен, да пусть она делает, что хочет. Мэри не сможет смириться.

Но... Но... Как он смеет говорить об этом так спокойно?!.

- Ты хотела бы ее переделать?

Да какое переделать... Нельзя людей переделывать - каждый здравомыслящий "индивидуум", как выражаются мужи науки, знает. Я против переделывания. Ну, что ж... Раз Тэму она правда не надо... Да и вообще...

Я вздохнула. Он стал такой... не такой, как раньше. И уходить не хочется, что за ерунда...

- Ну, что еще? - услышала я.

Я бы взъерепенилась снова с удовольствием, но вопрос был задан так ласково, и при этом он уже привычным жестом заправил мне кудряшку за ухо, что я спросила завороженно:

- Почему ты такой... - я хотела сказать "неповторимый", но это не очень подходило по смыслу, и я запнулась.

В этот момент дверь громко толкнули, и в каюту ввалилась капитан Мэри.

***
Тэм

Не знаю, что хотела сказать Джен, и не уверен, что хотел бы знать. Сейчас - я уверен - далеко не время нам обсуждать друг друга. Много солнц должно упасть за горизонт, прежде, чем...

Но мятежной душе гусельницы это разве объяснишь? В общем, спасла ситуацию Мэри.

- Я тут вам принесла ужин, голубки, - фыркнула она весело.

Джен покраснела. Я улыбнулся в душе. Может, я и знаю, что она хотела сказать.

Покраснела и вскочила.

- Бараньи ножки, - представила Мэри кушанья, - немного хорошего вина и вчерашний хлеб. По-моему, недурно. И бочковые яблоки с медом*.

Я почуял, как внутренности у меня скрутились в узел. Божественный запах.

Джен сделала вид, что ее пир не касается.

- Гусельница, - позвал я ее, отложив Робинзона и добираясь до стула, - и ты садись. Голодать не к чему.

Мэри хмыкнула и уселась напротив. Ножка побольше оказалась в ее пятерне и стремительно уменьшалась с каждым смачным укусом. У меня по лицу поползла улыбка. Вспомнил, как впервые ее увидел - именно такой дерзкой и непосредственной она и была в том кабачке Мэрибурга сто лет тому назад.

Мэри заметила мой взгляд и отсалютовала стаканом:

- За то, что ты снова на меня пялишься, молчун!

Я усмехнулся в ответ. Раньше у меня бы затрепетало сердце, а сейчас я с удовольствием принял тост. В мой пустой стакан полилось ароматное вино цвета вереска. И я поднял его:

- За твое возвращение, Мэри.

Красное вино и до хруста прожаренное мясо - вкус жизни. Я забыл, когда последний раз так пировал. Настроение поднялось до верхушек мачт "Нимфы". Даже голова кружиться перестала.

Рядом Джен наконец упала на стул, как мешок зерна.

- И мне налей, - заявила она, подвигая к Мэри свой стакан с самой что ни на есть мрачной миной.

- Сама и налей, - отмела ее просьбу Мэри. - Я ем.

Джен отвесила ей взгляд, подобный удару дирка**. Однако, бухнула вина себе самостоятельно, не притрагиваясь к мясу.

- Каковы наши планы? - уточнила она невинно, пригубляя напиток.

Я посмотрел на гусельницу с легким осуждением. И подвинул ей баранину:

- Есть не забывай.

Мэри подняла брови в ее сторону и улыбнулась. Дернул меня фо-а связаться с женщинами. Хотелось вздохнуть и выйти вон. Но я лишь покрепче впился зубами в сочную кость.

- Сойдем на берег на рассвете, - отвечала, тем не менее, Мэри.

- На рассвете?.. - протянула разочарованно Джен, отставляя пустой стакан. - Мы потеряем целую ночь...

- Сойдем затемно, - заверил ее я. - Мы спешим, но не до безумия.

- Да, да, терпение - добродетель, - согласилась Джен потухшим голосом и потянула руку к бутылке.

Мэри хмыкнула. Она ведь специально над Джен издевается.

- Мэри, - позвал я капитана, ударяя Джен по ладони. Гусельница отдернула пальцы и обиженно воззрилась на меня. - Спасибо за ужин.

Капитан подняла брови. Я не отпускал ее взгляда. Снова помешав Джен сделать свое. Эта пигалица теперь собиралась злить меня намеренно.

- Ты ведь все поняла, - сказал я с оттенком вопроса.

Мэри сощурилась.

- Дорога обойдется тебе недешево, - объявила она голосом, в котором клокотала ярость.

Я знал. И знал, что мне и платить-то нечем. И я терпелив. Но я попросил ее не мучать гусельницу. Обижать ее никому не позволю. Так что я пожал плечами и не отвел глаз.

Джен вздрогнула и посмотрела на нас обоих встревоженно. Потом быстро схватила баранью ножку и взмахнула ею:

- Да нет, сойти на берег - звучит идеально! Это я с голодухи вредничаю... - оторвала зубами кусок мяса и проглотила, не жуя. - М-м! Вкуснятина! Говорят, будто только мужчины теряют рассудок, когда голодные. Но, по-моему, это все не правда. Мэри, кто готовил?

- Кок, - процедила Мэри, продолжая пялиться на меня.