Последний камень (СИ)

Никогда прежде Рейчел не была готова к такому огромному провалу, как в кабинете кардинала Сильвестра, а потому, поняв, какую страшную глупость сказала, торопливо выбежала из его покоев до того, как он успел ответить. Возможно, поступила она так зря, слишком опрометчиво и торопливо, но зато совесть после этого была чиста.

И, разумеется, кардинал рассказал Алве о случившемся, а потому тот не стал брать оруженосца с собой в Кэналлоа.

— Будь вы каким-нибудь бароном из новой знати, я не стал бы заставлять вас возвращаться погостить дома, — объяснил Рокэ Алва свое решение, — но давайте смотреть правде в глаза. Официально вы — герцог Окделл и вас хотят убить.

— Меня?! — поразилась Рейчел.

— Вас, — кивнул он, спокойно глядя поверх ее головы. — Кажется, вы спрашивали об этом у кардинала и даже весьма проворно обшарили ящики его стола, чтобы выяснить, кто стрелял в Моро. Но вот незадача — просчитались, забыв закрыть нижний левый ящик. И все же я вам скажу, юноша, что стреляли в вас, но стрелок сплоховал. А потому поездка в Кэналлоа станет для вас опасной.

— Я не хочу… — начала было девушка, вскинувшись.

— Я тоже не хочу слушать ваши капризы, да и новые потери меня совсем не манят. Так что, Рейчел Окделл, в этот раз я не приказываю вам. Я прошу вас.

Разговор получился простым и понятным, но Рейчел все равно чувствовала себя то ли обиженной, то ли пристыженной, то ли испытывала одновременно оба ощущения. В любом случае, Рокэ оставил герцогу Окделлу двадцать солдат для сопровождения, а сам ускакал с Манриками навстречу бакрийскому посольству. Если, конечно, его планы не изменятся.

Пришлось ехать домой, но три праздничных дня Рейчел все-таки провела в Олларии — спасибо уговорам кавалерийского сержанта, который хотел встретить Новый год «по-людски». Ведь в Надоре ее ждали холод, непонимание и разочарование в самой жизни.

После столь длительного времени, проведенного вне дома, родовой замок казался слишком чужим, возвращаться в него уже не хотелось, но ведь эр Август говорил правильно: она — герцог Окделл, а не безликий оруженосец Ворона. И нельзя забывать свою семью.

От Олларии до Надора предстояло ехать двенадцать дней, и это путешествие показалось девушке утомительным, особенно учитывая то, что чем дальше они продвигались на север по Надорскому тракту, тем холоднее становилось вокруг.

Вот и протоптанная в снегу дорога, что ведет к замку. Рейчел придержала коня и грустно посмотрела на сержанта — ей не хотелось ехать далее одной, однако, что делать? Матушка недовольна, а если она узнает, что на территорию замка снова въехали олларовские солдаты…

— Сержант Гокс, дальше я поеду один.

— Но нам велено проводить вас до Надора и обратно.

— Вы уже проводили,

— Назад возвращаться к началу лета?

— В тринадцатый день Весенних Молний я буду вас ждать на постоялом дворе «Веселый крестьянин», — твердо решила Рейчел.

— Хорошо, разыщем.

На том и разъехались. Запоздало, глядя вслед черно-белым мундирам, Рейчел подумала, что неплохо было бы дать сержанту пару таллов на вино, но разве ему захочется пить кислое надорское вино? Вздохнув, она свернула с тракта на узкую дорогу, и на душе стало отчего-то холодно — почти, как разрумянившимся от колючего мороза щекам.

Вот и Надор, откуда ее провожали в Лаик, словно покойницу, а она вернулась с победой и орденом. И с белым конем. Наверняка Айрис будет рада подарку. Вглядевшись в белоснежную даль, Рейчел увидела темнеющий на горе замок.

Стены его позеленели от времени, трещины никто не спешил заделывать, бойницы обвалились, а флюгера на башнях заржавели. Олларовцы шесть лет назад сломали старый механизм подъемного моста и решетку над воротами — чтобы поглумиться над Окделлами. Рейчел вдруг вздрогнула от сильной, охватившей ее на миг злости, и поспешила прогнать ее прочь.

Встретил девушку старый привратник Джек, выскочив навстречу и радостно всплеснув руками. Спрыгнув с коня, Рейчел с улыбкой кивнула ему, а затем потрепала по лохматой голове прыгнувшего ей на грудь и очень счастливого пса Караса.

— Узнал! Здравствуй, Джек.

— Каким вы важным человеком стали, сударь, — заметил Джек, запнувшись на последнем слове. — А уж лошадки!

— Мориска и линарец! — беспокойство и злость сразу же оставили Рейчел, уступив место привычной радости.

— Ричард!

— Дядя!

Они все еще помнили, что называть старшую дочь Эгмонта следует Ричардом, во избежание провала, и делали так, как велено было герцогиней Мирабеллой. Эйвон постарел еще сильнее, прихрамывал, но упорно спешил навстречу гостье, а позади него бежали кормилица и слуги.

Рейчел приветствовала их дружелюбной улыбкой и взмахами поднятой руки, а молочная сестричка Дейзи поспешила обнять «герцога».

— Вы появились несколько неожиданно, Ричард, — произнесла Мирабелла Окделльская, появившись на крыльце и положив тонкую бледную руку на перила.