Последний камень (СИ)

— Я никому не расскажу, — теперь в серых смешливых глазах сестры сверкал восторг. — А правда, что Рокэ Алва любит королеву?

Теперь Рейчел стало еще больнее и она, опустив голову, молча пожала плечами. Какая разница, кого он любит? Думать об этом не хотелось вовсе, гораздо интереснее и любопытнее смотреть на узорчатые снежинки, что плавно опускаются на сугробы, на гриву Бьянко, сливаясь с ней, на плечи самой Рейчел. Гораздо занятнее слушать тихое щебетание зимующих в Надоре птиц.

Айрис поняла молчание правильно и не настаивала на ответе — куда важнее ей было не узнать о любовных приключениях Рокэ Алвы, а окунуться хотя бы в мечтах в тот радостный и прекрасный чудесными открытиями мир, из которого приехала Рейчел. Если бы только сестра знала, что в нем грязи, хитрости, человеческой злобы и подлости не меньше, чем в Надоре… Но расстраивать ее сейчас горькой правдой было ни к чему. Положение спас холод — Айрис начала мерзнуть и пришлось пришпорить лошадей.

Вскоре они выскочили на большой тракт и едва не сбили Реджинальда, едущего на неказистом мерине.

— Дикон! — воскликнул он, — как я рад тебя видеть! Айри… Кузина, ты стала настоящей красавицей!

И таким образом прогулка подошла к концу. Рейчел была рада встретить кузена, кузен был счастлив общению с Айрис, а значит, в ближайшее время все должно идти хорошо. В любом случае ей хотелось остаться в одиночестве и пройти в кабинет отца. По идее, двери покоев Эгмонта должны были распахнуться перед ней еще в одиннадцать, но тогда Рейчел была слишком мала и слаба, чтобы все понять и осилить. А сейчас она справится.

Откуда-то в девушке пробудилась решительность, а потому, небрежно кинув матушке о том, что отправляется в Гербовую башню. Та, разумеется, нахмурилась и попросила объяснить причины такого решения — Рейчел пришлось сказать правду о том, что находиться в покоях графа Горика, где провела пять лет после смерти отца, уже слишком бессмысленно.

— Да, сын мой, — на удивление быстро признала Мирабелла Окделльская, и ее льдистый взгляд немного потеплел. — Вы правы. Место герцога в Гербовой башне, кем бы он не являлся на самом деле, но я же могу рассчитывать на ваше благоразумие?

— Разумеется, — согласилась Рейчел.

— Тогда передайте домоправителю Энтони этот приказ от моего имени.

И герцогиня удалилась, а ее дочь побрела искать некого Энтони, которого в прошлом встречала лишь несколько раз. Тот выслушал ее, вручил девушке железное кольцо с двумя ключами, и та вздрогнула от прикосновения ледяного металла к коже.

— Зажгите свечи, — велела она, с удовольствием отмечая, что отдавать приказы вовсе не страшно. — И пусть обед подают в Гербовую. Ужин — туда же. И пусть затопят камины.

Энтони заикнулся про лишние дрова, но Рейчел отрезала, что не собирается мерзнуть и болеть, и что последний настоящий герцог Надора явно не стремился продрогнуть до костей, а потому в его покоях горел огонь. Поднявшись по лестнице, она решительно повернула ключ в хорошо смазанном замке, затем толкнула дверь. Приемная. Здесь плотно закрыты ставни, пахло пылью и чем-то еще.

— Эр Ричард, — произнес Тэдди, тяжелыми шагами ступая по каменным плитам пола, — я принес свечи.

Ярко-желтый свет хорошо осветил окружающее пространство, и Рейчел благодарно улыбнулась слуге.

— Теперь затопи камины в кабинете и гостиной.

— Да, эр.

Она неторопливо обошла кабинет, гостиную, спальню и личную библиотеку, размышляя, было ли это место, где жил отец, когда-нибудь уютным. Единственный раз, будучи одиннадцатилетней и несмышленой, Рейчел поднялась сюда и услышала от отца, что отныне ей придется лгать и носить мужской костюм, много изворачиваться и научиться фехтовать. И теперь, будь он жив, он гордился бы тем, как старшая дочь довела все эти навыки и умения до совершенства. Интересно, расстроился бы тому, что Алва так быстро ее раскусил?

Вспомнив свой нелепый провал, Рейчел со злостью дернула бархатные занавеси и в воздух взметнулась пыль с мелкими серыми бабочками. Моль, ее надо изгонять.

Тем временем Тэдди получил еще одно напоминание о том, что обед надо подать сюда, поклонился и вышел. А Рейчел, наверное, уже в четвертый раз медленно обошла апартаменты. Забавно выходило: теперь ей предстояло спать на узкой кровати, застеленной одеялом из волчьих шкур, под барельефом в виде родового вепря на фоне скалы. А Тристаму — в крыле герцогинь. Интересно, было ли прежде в этом замке что-нибудь подобное?

Оглядев внимательно спальню, неказистая и простая обстановка которой не менялась со времен Святого Алана, Рейчел направилась в кабинет. Со стен на нее смотрели четыре портрета: отца, матушки, деда и Алана, картина, на которой изображен стоявший над трупом Рамиро Алан, несколько икон. Ящики массивного стола были взломаны и неумолимо пусты, как и полки книжного шкафа, но Рейчел показалось любопытным то, что из-под шкафа что-то выглядывало. Странно, что не заметили солдаты, с небрежной злостью обыскивая покои убитого Эгмонта, хотя и не сочли более тщательный осмотр мебели достойным для себя занятием.