Последний Храм

Клеомен неторопливо шел мимо бесконечных стеллажей. Книги, книги, книги… Ориентироваться в хранилище было бы трудно, если б не таблички там, где стояли книги самых известных авторов. Ну, нет, все это он изучал молоденьким адьюнктом в Университете Премудрости Божьей. Нужно нечто малоизвестное, но и не еретическое. Какое-нибудь «Опровержение ереси…» или «Против…», где можно проследить за борьбой мыслей, за обоснованием доводов и контрдоводов. Подобные интеллектуальные дуэли и мысленные споры с известными авторами для Клеомена были во сто раз интересней хмельного и девочек. Хотя, конечно, под настроение можно и их.

Ага. То, что нужно. «Против язычников премерзких, демонице развратной поклоняющихся». Отец Савватий Медарский. То, что надо, он писал еще до Обращения, и потому приходилось доказывать правоту не костром и дыбой, а умом. Конечно, и результат был не чета тому, какого добился Меллас. Но читать интересно. Вдобавок сам он некогда был помощником жрицы, о чем писал, знал. По его текстам, при всей ненависти и презрении к старой вере, основные ее положения можно восстановить. Поэтому «Против язычников…» не преподавали в университетах и монастырских лекториях. Зачем смущать неокрепшие умы студентов? А вот ему, разменявшему шестой десяток и доказавшему преданность вере — вполне можно.

Клеомен вытащил тяжелую, пыльную инкунабулу с полки. Расстегнул позеленевшие от времени медные застежки, уложил на стол, раскрыл. И сразу погрузился в чтение. Искушенный в богословии ум легко улавливал малейшие оттенки мысли, ссылки на источники оживали в памяти прочитанными томами. Время летело незаметно, и в то же время он прекрасно понимал, когда надо прерваться. Он уже собирался поставить фолиант на место, когда из него выпал сложенный вчетверо лист грубой, тогда только что появившейся бумаги.

Отложив инкунабулу, Клеомен развернул лист бумаги. Вчитался в старинные, еще языческие письмена. Значит, странный документ появился или еще до Обращения или сразу после него. Наверняка подлинник одного из первых отчетов о том, как идет Обращение в Медаре. Или о сопротивлении язычников — что тоже интересно. Или — не так интересно, но льстит самолюбию — то, что с ними сделали после падения Храма.

«Донесение исх. № 28-г/1141

Предстоятелю Святого Престола в Тельгаттее

Оробазу Второму

От Карстиома Первого Тегнатиата, Примаса Медарского.

Год 1142-й от Воцарения Ствангара, месяц 4-й, день 24-й».

«То есть донесение за номером двадцать восемь от Четвертого месяца 1141 года, — сообразил Клеомен. — Значит, в город только-только начали возвращаться церковные власти и самые первые из горожан. Конечно, некоторые пересидели огненную бурю в подвалах — у кого они были. Медар тогда представлял собой колоссальное пепелище, на много миль не было ни одного целого здания. Если там и были жители, это были бездомные бродяги и мародеры, готовые молиться кому угодно, лишь бы грабить не мешали. Интересно, какие же ереси были на пепелищах?» Пробегая глазами изъявления преданности со стороны вновь назначенного Примаса, канцеляризмы тех времен и проклятия в адрес язычников и их идолов, Клеомен сразу приступил к чтению основной части.

«В соответствии с Вашим от 23-го дня Одиннадцатого месяца 1140 года покорный раб Единого-и-Единственного с баталией Восьмого Тельгаттейского полка имени святого Яахима. В 1-й день Третьего месяца в Медар прибыл. Осмотр города, предпринятый сразу после прибытия в 15 день Четвертого месяца, показал следующее. Магией богомерзких язычников город разрушен полностью, в пределах Старого города не сохранилось даже отдельно стоящих стен, что касается Нового, то не до конца выгоревшие дома были обнаружены лишь на окраине и за стеной Нового Города. Население города предположительно уничтожено на четыре пятых, спаслось не более пятой части горожан общим числом до восьмидесяти тысяч человек. При очищении города от богомерзкой магии уничтожены следующие монстры (список и зарисовки прилагаются)».