Последний хранитель вечности

— Поймите, человек с ножом, встретивший вас в подворотне, всё равно заберёт

кошелёк, даже если придётся вас зарезать. Поэтому, мне кажется, лучше

отдать кошелёк и остаться в живых.

— Нихай пробуить.

— Бондаренко, тебя и ломом с ног не свалишь. А мы говорим про токаря.

— Но с ножом ты один на один, а за дверью близкий тебе человек.

— Ну, это вам вроде домашнего задания, — продолжал Лукьянов. — Завтра

обсудим, до чего додумались. А на десерт вам… Похожая ситуация. Вы в бронемашине,

с вами заключенный, а за дверью террористы. Террористы требует освободить

заключенного. Они даже показывает решительность, ранят заложника. У кого-нибудь

есть варианты?

— Хорошенькое дело. Я при исполнении и обязан сделать всё, чтобы сохранить

жизнь заложнику. То есть я пытаюсь выполнить требования налетчиков, тут

без вариантов.

— А как вам такой вариант. Я не настаиваю, но поступил бы именно так.

Объясните террористу, что смерть заложника — это смерть заключённого.

Ваше оправдание — попытка к бегству. Они пришли его освободить, значит,

заключенный нужен живым.

— Иными словами, Алексей Григорьевич, вы предлагаете убийство? Пусть он

зек, но это всё равно убийство.

— Я предлагаю спасти две жизни. Как только вы откроете дверь, вас тоже

убьют. Преступники сотню раз всё обдумали заранее, чтобы потом не думать.

Ваши действия не вкладываются ни в одни расчеты. Они ошарашены подобным

поворотом событий. А в это время к вам уже спешит помощь. Повторяю, это

моя точка зрения. Подумайте, и завтра вернёмся к этому случаю. Вопросы

есть? — спросил полковник, и после небольшой паузы: — Вопросов нет. Все

свободны.

Бойцы вышли, и в классе остались двое. Лукьянов сел на стол, сцепил пальцы

в замок и сверлящим взглядом смотрел на Павла. Васильков, как ни в чем,

ни бывало, с легкой улыбкой смотрел дяде Леше прямо в глаза.

— Ответь мне, мил человек, на один вопрос: почему ты ищешь этого деда?

— Это что — допрос?

— Допрос, допрос. Пока мы его искали, открылись интересные факты. За четыре

месяца умерли шесть его знакомых. Возраст — от тридцати двух до семидесяти.

— Однако… тенденция… — сказал Паша, а про себя отметил, что знает всего

о трёх.

— Ну ладно, остряк! Сначала, дядя Лёша, помоги, а как что-то рассказать

— язык в заднице!

— Позже полковник, чуть позже. Да и ты всё равно не поверишь.

— Смотри, паря, с огнём играешь. Как бы седьмым не стать.

— Я очень стараюсь. Поехали, а? А то, может, это и не он.

— Хм, — усмехнулся Лукьянов. — Я ошибаюсь раз в десять лет. Последний

раз прошлой весной. Так что за девять годков можешь не бояться.

Они вышли на улицу. Мелкий дождь продолжал моросить и природа оставалась

гадкой.

— На чьей поедем?

— На моей, конечно, твою еще греть надо, — отозвался Паша.

Полковник, собственно, не возражал. Они сели в старенький Фольксваген,

мотор заурчал с полуоборота. В его звуке послышалась готовность ехать

хоть на край света. Лукьянов не завидовал владельцам иномарок, но его

всегда мучил один маленький вопрос: почему ВАЗу или ГАЗу не делать такие

же добротные машины?

Паша медленно тронулся с места и, включив правый поворотник влился в поток.

Так же как и погода, дорога была отвратительной. Бесконечные пробки, грязь

из-под колес впереди идущих авто. Чайники метались из стороны в сторону.

Складывалось впечатление, что там, куда Васильков и дядя Леша едут, день

отрытых дверей.

— А здорово было бы сейчас с сиренкой, с проблесковым маячком да по встречной…

— помечтал в слух Паша. — Всё-таки надо было ехать на твоей!

— Использование служебного положения в личных целях.

— Перестань, начальник, мы же на работе. Ищем без вести пропавшего человека.

Ты мне лучше вот что скажи, там, в классе ты это серьёзно?

— Про террористов?

— Да.

— Вполне. А ты что, хочешь возразить?

— Доктрина, конечно, интересная, надо запомнить. Внезапность, вообще,

дело хорошее. Только… А если этот придурок и в правду, возьмёт да и

выстрелит?

— Я же говорил, они никогда не оставляют свидетелей, поэтому не открыть

— уже выигрыш. Сложнее в частном случае, когда за дверью твоя жена или

ребёнок.

Продолжая беседовать на эту миленькую тему, они не заметили, как проехали

оставшуюся часть пути. Лечебница выросла как-то сразу. Её окружал высокий

бетонный забор, серого цвета, с мокрыми подтеками от дождя со снегом.

Проходная была рядом с электрическими воротами, у её двери лениво болтали

два здоровенных охранника. Лукьянов предъявил удостоверение и после непродолжительной

беседы их пропустили на территорию. В руках у Василькова был зачехленный

меч. Сначала Паша с Лукьяновым зашли в приемный покой и узнали, в каком

отделении находится Смирнов, а потом отправились искать нужный корпус.

Территория больницы была просто нашпигована охраной.

— Жуткое место. Навевает тоску и уныние, — заметил Паша. Полковник подтвердил

согласие кивком головы.

У входа в корпус процедура с удостоверением повторилась. По лестнице,

выкрашенной в отвратительный грязно-зеленый цвет они поднялись на третий

этаж. На звонок дверь долго не открывали. Наконец прибежал санитар и впустил

посетителей. Их провели по коридору в кабинет главврача. Милая женщина