Последний хранитель вечности

Васильков еще раз набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул. Вернувшись

в беседку, он подошел к стене и расчехлил меч. Держа его за лезвие, Паша

совместил рисунки и, зажмурившись, приготовился к чему-то страшному. Ничего

особенного не случилось. Паша открыл один глаз и вращательно-круговым

движением оценил обстановку. Никаких изменений не произошло. С чувством

ребенка, которому обещали купить велосипед, а дали конфету, рука с мечом

устремилась вниз. Ощущение собственной глупости — очень интересное ощущение.

Главное, не привыкнуть к нему и не начать ловить от этого кайф. Если же

испытывать его изредка, то оно бодрит, ставит на место. Заставляет реальнее

относиться к своим возможностям. Между прочим, за одного битого двух небитых

дают.

Где-то за спиной чирикали воробьи, жизнь продолжалась. Каменная дверь

на дальней стене беседки медленно растворялась в ярком белом свете, постепенно

превращаясь в подобие большой шаровой молнии. В спину ударил сильный порыв

ветра. Васильков перевернул меч и теперь держал его перед собой двумя

руками. Горло высохло и окаменело. Из него не могло вылететь ни звука.

Поэтому одни лишь губы прошептали «БАНЗАЙ». С этим воинствующим шепотом

Васильков сделал шаг вперёд, и пламя поглотило его.

Яркая вспышка белого света и Павел, оступившись, чуть было не упал. Выход,

а для тех, к кому он пришел, вход, находился на ступень выше пола. Да и шаг, который Васильков сделал с испугу, оказался большим. Паша просто

перешагнул через ступень. Прибавить сюда вспышку, которая ослепила его

даже через закрытые глаза. Васильков чудом удержался на ногах и, когда

внутренние волнения малость приутихли, он попытался оглядеться. Вокруг

было даже не темно, а просто пусто.

— Опаньки! — сказал он вслух, и звонкое эхо ответило многочисленными удаляющимися

повторами.

Темнота была абсолютной. Васильков прислушался. Эхо умерло, и вокруг больше

не было слышно ни звука. И только сейчас он полностью осознал, что произошло,

и волнение вернулось с новой силой, не каждый же день проходишь сквозь

стену и оказываешься неизвестно где. Опустившись на колени, Паша судорожно

трясущимися руками начал развязывать рюкзак. Но узел от этого только сильнее

затянулся да вдобавок еще и запутался. Расправиться с ним получилось лишь

прибегнув к помощи зубов. Когда же, наконец, верёвочки развязались, глаза

немного привыкли к темноте. Мало различимые очертания были неестественными

и пугающе непонятными. А вот и фонарь! Выключатель щелк, и луч желтого

света прорезал темноту, как комета ночное небо.

Место, где находился Васильков, напоминало небольшой зал, метров пять

в ширину и пятнадцать в длину. Потолки не более двух с половиной метров.

По стенам, точнее, на небольшом расстоянии от них, стояли колонны. Внешне

такие же, как наши, древнегреческие. Выход из зала, как и положено, находился

с противоположной стороны от входа. Паша обернулся. То, что было дверью,

правильнее, наверное, это было бы назвать проходом, выглядело точно так

же, как и дома. Те же рельефные очертания, со всеми мельчайшими подробностями.

— Ну что же, — негромко сказал Паша, — пора отсюда выбираться на улицу.

Если она здесь вообще есть.

Медленно переставляя ноги и внимательно, насколько это можно было сделать

при помощи фонаря, рассматривая все, что было вокруг, Васильков прошел

через зал и остановился у выхода из него. За выходом начинался небольшой

коридор, метра два высотой и один в ширину. Метров через пятнадцать Васильков

дошел до перекрёстка, и три новых коридора разбежались в разные стороны.

Паша в задумчивости остановился.

— Да, дикий народ… — сделал он вывод. — Хотя бы табличку повесили «Запасной

выход».

Но таблички не было, и выход нужно было искать самому. Васильков поставил

рюкзак на пол и задумался.

— Направо пойдешь — коня отнимут, — вспомнил Паша старый, неприличный

анекдот. — Налево пойдешь — голову потеряешь. Прямо пойдешь — станешь

пида… будем надеяться, что они этого не знают.

Правда, существовал и четвёртый вариант. Вернуться домой. Надо признаться,

что он был самым притягательным. Но что потом? Сидеть и ждать, когда

придут, чтобы забрать твою душу? Нет! Этот номер у них не пройдёт.

Павел решил остаться. В том смысле, что остаться в этом мире, а не в этом

коридоре. Отсюда он наоборот хотел выбраться и как можно скорее. Но что

же делать? Как найти выход? В какой коридор свернуть?

— Стоп! — чуть ли не крикнул Паша. — Старый индейский способ, а я про

него совсем забыл. Тяга. Должна быть тяга. Там, где выход, должен быть

сквозняк. Хотя, конечно, он никому ни чего не должен. Но попробовать стоит.

Васильков положил фонарь, развязал рюкзак, достал зажигалку и крутанул

колёсико. Пламя загорелось ровным светом. Паша расчехлил меч.

— Начнём сначала, то есть слева направо.

Васильков свернул в левый коридор и, осторожно ступая, двинулся в перед.

В правой его руке был меч, в левой фонарь. Зажигалку Паша потушил и убрал

в карман штормовки. Дойдя до конца коридора, он остановился и осторожно

заглянул за угол. Еще издали луч фонаря осветил такой же перекресток,