Последний хранитель вечности

— Да сторож уже в стельку пьяный — лыка не вяжет. Только зазвонил телефон…

он тут же берёт себя в руки и абсолютно трезвым голосом отвечает: «Вахта

школы…»

Иваныч не договорил. С его лица мгновенно сошла улыбка.

— Берегись! — крикнул Иваныч и, прежде чем его товарищи успели посмотреть

в ту же сторону, сильно толкнул Пашу.

Сугроб был мягким и пушистым. Выстрел словно новогодняя хлопушка прозвучал

в ночной тишине глухо и отчетливо, и если бы не вспышка…. В два голоса

заговорили табельные «Макаровы». В темноте что-то грузно шлёпнулось на

снег. Иваныч повалился на правый бок. Его рука продолжала сжимать пистолет.

Горячий ствол расплавил снег. Лукьянов быстро освободил рану от одежды

и наконец увидел входное отверстие от пули, из которой медленно мочилась

черная кровь.

— В брюхо, — чуть подняв голову, утверждающе простонал Иваныч. — Значит

не выживу.

— Вызови врача! — крикнул Лукьянов, направляясь к бездыханному телу стрелка.

В голове Василькова беспорядочно бегали мысли. Что делать? Что делать?!

Иваныч неловко улыбнулся и…. Глаза его медленно закрылись, мускулы лица

расслабились.

Всё…

— Я сказал врача! — заорал Лукьянов, вернувшись к раненому.

— Господи, почему?! Почему кто-то…. Нет, не всё.… Как же я смог забыть…

— бубнил под нос Васильков.

В руках Павла появилась склянка с синей жидкостью. Грог сказал половину

— на рану, половину — вовнутрь. Васильков зубами вытащил пробку и выплюнул её на снег.

— Что ты делаешь? — растерянно бормотал Лукьянов.

Паша не обращал на полковника ни малейшего внимания. Неуверенной рукой

он вылил полколбы на рану Иваныча, а второю половину влил в его полуоткрытый

рот.

Через несколько секунд мертвец дёрнулся, кашлянул, перевернулся лицом

вниз и начал вставать на колени. У дяди Леши глаза вышли из орбит. Паша

тоже был несколько удивлён. Надо признаться, он не до конца верил в то,

что это получится. Иваныч всё кашлял, а изо рта на белый снег шматками

летела наполовину свернувшаяся кровь. Затем он с шумом набрал полные лёгкие

воздуха и с хрипом выдохнул.

Тяжело дыша, Иваныч поднялся на ноги и, держась за живот двумя руками,

сделал на неверных ногах пару шагов. Потом, очевидно придя в себя, посмотрел

на свои ладони и, увидев, что они в крови, вопрошающе смотрел на Лукьянова,

затем перевел взгляд на Павла. Те с не меньшим удивлением смотрели на

Иваныча. Иваныч не выдержал своих мыслей и сел в сугроб.

Послышался вой приближающейся сирены. Кто-то, услышал перестрелку и вызвал

милицию. Четыре здоровых молодца с автоматами выскочили с желанием разложить

подозреваемых на снегу. Служебное удостоверение Лукьянова несколько охладило

их пыл.

— Черт возьми! Что это было?! — спросил Иваныч.

Он сидел на снегу и, перебирая одежду, пытался отыскать дырку на своём

теле. Дырки в одежде были: и в полушубке, и в свитере, и в рубахе, а на

теле нет. Иваныч проткнул пальцем полушубок, свитер и рубаху. Он вопрошающе

посмотрел на Лукьянова. Полковник пристально наблюдал за манипуляциями

друга, его интересовало то же, что и Иваныча.

Когда Лукьянов понял, что от пули на теле нет и следа, поднял глаза на

Пашу. Иваныч посмотрел на полковника и сразу же перевёл свой взгляд на

Василькова.

— Что вы так на меня смотрите, как будто я воду в вино превратил?

— Воду в вино? Ты вернул покойника к жизни! — сам не веря своим словам

сказал Лукьянов.

— Точно! Я умер, вот что было! — прозрел, наконец Иваныч.

— Спокойно, — поднял ладони вверх Васильков. — Все сделали глубокий вдох.

Сейчас уедет милиция, и я всё объясню.

А милиция всё не уезжала. Через полчаса приехала скорая помощь, а за ней

еще милиция, а потом еще…. И, конечно же, всех забрали в отделение. Выпустили

только через два часа, когда участие в деле приняли совсем большие начальники.

Выйдя из отделения на улицу, Васильков сказал до свидания и сделал всем

ручкой. Но не тут-то было. У его друзей были другие планы. Решено было

поехать к полковнику на квартиру и там обо всём поговорить.

Ехали молча. Таксист-частник несколько раз пытался разговорить пассажиров,

но вскоре понял, что это бесполезно и прекратил свои попытки. По лестнице

поднимались тоже молча.

— А почему мы не могли поехать ко мне? — заговорил Васильков, когда уже

все сидели на кухне. — Гораздо ближе.

— Давай-ка, рассказывай еще раз всё по порядку, — тоном, не терпящим возражений,

попросил полковник.

— А чего рассказывать? — удивлялся Паша. — Я тебе давно всё рассказал.

Так ты же слушать меня не хочешь. Вбил себе в голову, что у меня крыша

съехала, и готово дело.

— Эй! — громко сказал Иваныч, пытаясь наконец привлечь к себе внимание

Павла. — Умер я, а не он! Ты мне расскажи!

Паша несколько замешкался. Он вполне справедливо ожидал от Иваныча на

свой рассказ такой же реакции, как та, что была у полковника. Но, увидев,

что Иваныч готов поверить во что угодно, решил рискнуть еще раз.

— Ты понимаешь то, что с тобой произошло час назад?

— Ты хочешь сказать, что я умер?

Полковник закурил сигарету и сел на подоконник. Он не вмешивался в разговор

и очень внимательно в очередной раз слушал историю Паши. Пытаясь найти

хоть одну причину, чтобы не верить услышанному. Пока что этого не получалось.