Последний костер

Несколько раз таким образом охотник проверял след медведя и уходил всё дальше от зимовья, вверх по ключу. Калтус кончился, идти пришлось по листвяжнику, а потом и вообще начались заросли мелкого ельника. След медведя запетлял среди ёлочек, увешанных длинным мхом. Далее пяти метров перед собой увидеть было ничего невозможно.

Юра стал продвигаться ещё осторожнее. Винтовку держал наготове, нервы были натянуты. Любой шорох от взлетевшей птички вызывал судорожное вздрагивание. Зрение и слух обострились до предела. По спине бежали струйки холодного пота.

По следам было видно, что медведь уже несколько раз останавливался. И тогда по обе стороны от стоянки можно было увидеть углубления, куда сбегали капельки крови.

– Может, он всё-таки издох, ведь столько крови потерял, – предполагал охотник.

Но след продолжал петлять, а ельник не кончался.

Осторожно, шаг за шагом, ощупывая глазами каждое подозрительное место, охотник продвигался вперёд. От напряжения сводило лопатки, а глаза начинали слезиться. Торопливо смахнув слезинки, Юра здесь же оглядывался во все стороны, боясь упустить малейшее движение. Он слышал о том, что раненый медведь делает большой круг и ложится на свой след, караулить преследователя. Но сам никогда с этим не сталкивался, как это выглядит на практике – не представлял. Да и вообще, с медведем он впервые встретился.

– Эх, напарника бы, хоть бы просто для поддержания духа.

Ожидал постоянно, с самого начала ожидал этого момента, а когда увидел всплывающего медведя, вздрогнул всем телом, так вздрогнул, что шапка слетела и, не задев плеча, в снег упала.

Медведь вылетел, казалось, совсем с чистого места, там и прятаться негде было. Открытая пасть, обрамлённая кровавыми сосульками и кровавым же снегом, издавала жуткий рёв, но Юра в первый момент не услышал этого рёва, мелькнула мысль о том, как зловонна эта пасть. Облако снежной пыли взметнулось над медведем. Лес вздрогнул от охлаждающего душу рёва раненого зверя. Каждое дерево замерло в ожидании развязки.

Юра не успел бы выстрелить второй раз. Слишком близко был медведь. Он и первый-то раз выстрелил машинально, от пояса.

Но винтовка сделала своё дело, да и повезло здорово. Пуля угодила прямо в пасть и развалила шейные позвонки на мелкие косточки. Это уже в мертвого он расстрелял всю обойму, а потом ещё долго пинал его мягким ичигом и надрывно всхлипывал, преодолевая спазмы горла. Было неловко, казалось, что кто-то может увидеть. Он оглядывался по сторонам, быстро смахивал непрошеную слезу.

…Прошло семь лет. Юра стал настоящим охотником. Он и молодых обучал уже, и в передовиках хаживал. Промхоз по некоторым причинам пришлось сменить. Теперь он работал штатным охотником Мамского коопзверопромхоза, совсем на севере. Участок свой имел в верховьях реки Тары.

Хрустальной чистоты вода, пологие горные склоны, покрытые крупными россыпями. Ближе к вершинам гор появляется кедровый стланик. Местами он опоясывает вершину горы как кружевной воротник. В те годы, когда стланик дает урожай орешка, – вся живность окрестных тайг собирается под его пологом, – лакомиться великолепным кормом, нагуливать жир на зиму. Особенно любят эти орешки соболь и медведь. Дивно их собирается тогда в горах.

Любит Юра свой участок, обустроил тайгу за последние годы, – три зимовья поставил, путики прорубил, ловушек понастроил.

Летом всегда рыбачил на участке, в своем базовом зимовье жил. Напарника постоянного так и не завел. Брал с собой любителя одного на месяц, а так всё один.

В этот раз он тоже был один, рыбачил. Два бочонка отборных хариусов и ленков уже стояли на льду в погребке. Работа была неспешная, нетрудная, для души. Между делом наготовил дров на зиму во всех зимовьях, ловушки подновил, ещё изладил несколько.

Собирался на вечернюю зорьку – «помушкетёрить», – харюзов потаскать, когда услышал снизу мотор.

– Странно, кто бы это? – удивился Юра.

Гости в этих местах – большая редкость. Река была с норовом, не каждого пускала через свои перекаты, да заломы.

Собака радостно повиливала хвостом, чувствуя новых людей, втягивала влажным носом речной воздух.

Когда лодка вынырнула из-за ближайшего мыса, Юра приложил к глазам бинокль и ещё больше удивился, – в лодке сидели четыре человека. В этих местах принято ездить по двое, – один в носу, один в корме. Редко можно увидеть троих, – одного везут пассажиром, он обычно бездействует. А если уж четверо в одной лодке, это вообще ненормально, что-то случилось, наверное.

Охотник подошёл к своей лодке и бросил на карабин телогрейку, – неизвестно кто едет. Правда, документы на оружие у него были в порядке, но, как говорится, – бережёного Бог бережёт.

Когда лодка подошла ближе, он узнал её, – Петровича лодка-то. Петрович тоже штатником работает, а летом тоже рыбачит. Только рыбачит-то он совсем на другой реке. Встречаются они лишь в промхозе, Юра не был ни разу на участке у Петровича, да и тот сюда никогда не ездил.