Последний козырь

– Передай: «Господин генерал, наступление начну после завершения мобилизационных мероприятий в Ново-Николаевской и окрестных хуторах».

«Вот я тебе и говорю, завтра. Так и делай».

Назаров понял, что рядом с Богаевским находится кто-то из ставки главнокомандующего и он обязан передать приказ генерала Врангеля, но сам знает, что Назарову на месте виднее, как поступить.

– Передай: «Я вас понял, господин генерал, понял вас. Все будет сделано в соответствии с конкретно сложившейся обстановкой».

Связь оборвалась. Назаров невольно посмотрел в море. Там вдали стлался дым кораблей, уходящих в Крым после высадки десанта.

И ему вдруг представилась вся трагедия его положения. К утру наверняка у Ново-Николаевской появятся корабли красного флота, заминируют подходы и смогут без помех расстреливать позиции отряда. Связь с Крымом будет навсегда потеряна. И полуторатысячный отряд останется один на один с огромной большевистской Россией…

– Здоров будь, господин полковник! – раздался за спиной деланно бодрый голос. – Вот прибыли пособить.

Назаров чуть не вскочил от радости. Это был Остап Кодар – руководитель новониколаевского опорного пункта, вокруг которого должно было объединиться восстание в прибрежных станицах и хуторах.

– А-а. Остап Силыч… Ну, благодарствую. Показывай свое войско.

– Хм… э-э… как бы это вам сказать…

– Что, ехать надо? Что ж, поедем, – поднялся Назаров.

– Нет, я хотел сказать… Там часовой обоз задержал и не пущает. Приехали пособить. Можа, груз какой надобно перевезти с Кривой косы, так, пожалуйста.

– Большой обоз? – сдерживая гнев, спросил Назаров.

– Так это – как считать. По нашим возможностям дюже большой, более двух десятков подвод.

– Не о том договаривались, Остап Силыч.

Кодар почувствовал, что голос полковника крепчает, как ветер к грозе.

– А ты, Семен Кирилыч, не мотуй. Об чем договаривались – помню. Но и ты вспомни, што обещал: «Все Войско Донское из Крыма приведу, до двух сотен пулеметов, десяток артиллерийских батарей…» Так говорил? То-то и оно. Похоже, што не освобождать пришел, а войско собирать.

– Что это, измена? – тихо, сквозь зубы процедил Назаров, чтобы другие не слыхали.

– Не об пас речь, Кирилыч, мы уже пришли. Вот нас только всего и осталось. Да што мы. Со всего Дона одной дивизии не наскребешь.

– Всех казаков надо поднимать. Об этом договор был.

– Пытались мы, Семен Кирилыч. И так и сяк пытались. Не дюже казаки супротив Советов настроены, подкупили их.

– Что-то непонятно мне…

– Землей подкупили. Выделили бесплатно нарезы земли и к ним паи тростника. Держатся казаки за это.

«„Выделили бесплатно нарезы земли…“ – эти слова ударили, словно хлыстом. – А что я скажу станичникам-землякам? Не дело, дескать, бесплатно землю получать. И поскольку земля испокон веков в цене была, будете отныне выплачивать за надел земли выкуп… Что они мне на это ответят?»

Назаров поделился своими сомнениями с Шелковичем.

– Вы забываете, Семен Кириллович, – убежденно ответил Шелкович, – что земельный закон рассчитан на крепкого хозяина. Большевики называют его кулаком. Этот слой казаков и крестьян пупом прирос к частной собственности. Для них так: не куплено – не мое. Мое то, что могу хоть продать, хоть черту отдать.

– Ну, если ты такой ученый, сегодня на сходе и объясни казакам, что к чему. Только, я думаю, если земельный закон рассчитан на крепкого хозяина, то ему на Дону клева немного будет. Мало нынче осталось на Дону крепкого хозяина. Вон Кодар сказывает, в Ново-Николаевской их всего два десятка.

– Каждый казак мечтает стать крепким хозяином. Так что клев будет…

– Ну-ну, дай-то бог. – Назаров кивнул в сторону обоза – Собирай, Дмитрий Петрович, сход, будем говорить с народом.

К полудню отряд занял круговую оборону, закрепился. Вперед было выдвинуто боевое охранение, по степи веером рассыпались разведывательные дозоры. В ближайшие хутора и станицы направились на подводах и верхом тайные посланцы, выходцы из тех мест, чтобы распространить листовки, прокламации, брошюры.

«Хлебная разверстка – это государственный бандитизм… – писалось в листовке. – „За Советы, но без коммунистов!“– вот наш лозунг. Викарный епископ Вениамин и вождь наш, правитель и главнокомандующий войсками юга России генерал Врангель призывают к благоразумию и устранению коммунистов из Советов».

А тем временем около собора Николая-угодника у станичного правления установили броневик и два автомобиля, артиллерийскую батарею, двадцать пять пулеметов (все, кроме пяти, которые находились в боевом охранении). Сюда стекались сначала совсем еще молодые казаки, инвалиды войны и бабы.

– Глянь, пулеметов сколь! Как дадут – тыщи покосют, сила!

Бывалые фронтовики шептались между собой:

– Чево ж эт он выставил напоказ. Вот и разведывать не надоть.

– Можа, эт первый эшелон, а на подходе главные силы?

– Ежели первый – то силенка есть. А ежели это и есть главные силы, то это – как сорока под стреху накапала.

Казаки сдержанно засмеялись.