Последний крестовый поход

Резким движением я откатился в сторону и успел заметить, как в подушку, ровно на том месте, где лежала моя голова, вонзается кинжал. Пух разлетелся по комнате, а в предрассветных сумерках мне удалось разглядеть темный силуэт человека. Запутавшись в одеяле, я рухнул на пол, пытаясь стащить проклятое покрывало с ног. Убийца незамедлительно бросился ко мне. Навалившись всем телом, он схватил меня за горло и уже занес свой кинжал, когда я, освободив руку, вогнал тонкое лезвие стилета ему между ребер. Наемник взвыл и рухнул замертво.

Я не успел еще прийти в себя, как входная дверь слетела с петель и в комнату ворвались вооруженные солдаты.

Остриё алебарды второй раз за ночь замаячило перед моим лицом

* * *

– Отличная работа!  – произнёс воевода, кончиком пальца касаясь навершия стилета, торчащего между рёбер у убийцы. – Жаль, конечно, что мы не смогли его допросить…

– Извини, разговаривать он не был настроен. – Я оглядел тело. Наёмник был одет в плотно облегающие штаны и кожаную куртку, однако ноги были босыми.

– Оставил сапоги у окна. – Воевода осмотрел открытые настежь ставни. – Интересно, неужели ты ничего не услышал?

Едкая усмешка в голосе полководца едва не вывела меня из себя.

– Ставни были закрыты, – процедил я. – Но будь даже иначе – на такую высоту поднимаются лишь птицы.

Хуньяди свесился наружу и посмотрел наверх.

– А наш приятель вовсе и не поднимался. – Он вытянул руку, что-то ухватил и подтянул к себе. Я увидел веревку. – Спустился с крыши. Что ж, весьма дерзко.

Полководец отошел от окна, внимательно посмотрел пол возле него, затем опустился на корточки и поднял небольшой предмет с металлическими крючьями.

– А этим он, судя по всему, открыл ставни.

Хуньяди еще некоторое время осматривал комнату, которая постепенно наполнялась лучами восходящего солнца. Я никогда не любил рассветы, но теперь подставлял лицо золотистым потокам, радуясь свету, который прогонял ночной кошмар.

– Пойдём со мной. – Я почувствовал на плече тяжёлую руку воеводы. – Нам надо поговорить.

Покои Яноша Хуньяди находились совсем неподалеку от опочивальни короля, но в отличие от последнего охрана здесь была гораздо более грозная. Сразу несколько закованных в панцири мадьяр бдительно следили за прилегающими коридорами, поигрывая саблями и палашами, у одного воина я даже заметил арбалет.

Войдя в свою комнату, воевода откупорил стоявшую на столе бутылку, наполнил две чаши и одну пододвинул мне.

– Выпей, это тебя немного взбодрит.

Я сразу же уловил приятный аромат ягод и фруктов, однако сам напиток оказался на удивление крепким. Настойка обжигала горло, разливалась огнем по всему телу. Мне действительно стало гораздо лучше.

– Живительная вода венгерской королевы, – почтительно проговорил Хуньяди и также осушил кубок. – Получше того пойла, которым тебя пичкают в тавернах и на постоялых дворах, не правда ли?

Не дожидаясь ответа, он закупорил бутылку, убрал ее с глаз, а затем посмотрел на меня.

– Вижу, у тебя есть вопросы. – Янош уселся на стул и вытянул ноги. – Спрашивай.

– Кто покушался на Владислава? Ты уже знаешь?

Полководец склонил голову набок.

– Тот, кто это сделал, слишком аккуратен, чтобы знать наверняка. – Он провел по своим пышным усам. – Но, полагаю, что это те же самые люди, которые пытались убить короля в Софии.

– Турки?

Хуньяди качнул головой.

– Им это ни к чему. По крайней мере, не теперь… За всеми этими темными делами я вижу руку императора Фридриха.

Полководец нервно постукивал по столу костяшками пальцев, с трудом унимая злобу.

– Габсбурги уже давно мечтают заполучить Венгрию, и наш король для них – это страшная угроза. Особенно теперь, когда он одержал столько славных побед.

Янош тяжело вздохнул и продолжил:

– На западе у нас врагов не меньше, чем на востоке. Но если султан бросает против нас войска, то германский император полагается на продажных чиновников и наемных убийц. Что эффективнее, как считаешь?

Я молча выслушал слова воеводы. Его давняя вражда с императором Священной Римской империи была известна довольно давно, но сложно было предположить, что она зайдет так далеко.

– Если Владиславу угрожает опасность, то почему бы не усилить охрану? – спросил я, вспоминая одиноко стоявшего гвардейца у покоев короля.

– Информация – вот его лучшая защита, – назидательно проговорил воевода. – Не будь у меня армии шпионов во всех городах и замках Европы, Владислава не спасла бы даже сотня моих самых отчаянных рубак. Сегодня ты мог в этом убедиться и сам.

Хуньяди хлопнул в ладоши и посмотрел на меня с улыбкой.

– Но хватит об этом! Ты славно послужил мне и королю, а значит, сегодня с чистой совестью можешь отправляться в путь! Мой казначей передаст тебе подорожную грамоту и причитающуюся награду…

Слова полководца прервал стук в дверь. Один из мадьяр вошел в комнату и протянул записку. Янош пробежал глазами по листку, и его лицо помрачнело.

– Ох уж эти церковники! – Воевода поднес записку к огню, и та мгновенно вспыхнула. – Чует мое сердце недоброе.

– Что случилось? – поинтересовался я, глядя на догорающее послание.

Хуньяди посмотрел на меня с сочувствием.