Последний крестовый поход

– Говорят, тех, кто однажды нарушил клятву, неудачи преследуют до конца жизни, но мы уже не в силах ничего изменить. Мы можем надеяться лишь на наши мечи и биться с мужеством, достойным истинных сынов Господа!

– Да здравствует король Владислав! – разом вылетело из нескольких десяток ртов. Вновь зазвенели чаши с вином, послышались хвалебные речи, напутствия, обещания и клятвы. Офицеры понимали, что для многих из них этот вечер станет последним, и не желали проводить его в печали. Ведь рядом были их боевые товарищи, с которыми они делили радость и горе все последние годы. Сложно представить более сплоченное и крепкое братство. Они вместе встречали невзгоды, спасали друг друга из цепких лап смерти, делились последним куском хлеба и теперь покидали шатер короля, без надежды встретиться снова.

Офицеры расходились, спеша к своим отрядам, чтобы ободрить солдат и отдохнуть перед сражением. Рассвет был уже не за горами.

Я вышел на улицу одним из последних. Рядом со мной шел Янош Хуньяди.

– Король преисполнен энтузиазма, – заметил я, нарушая затянувшееся молчание. – Похоже, завтрашний бой его нисколько не страшит.

– За последний год он повидал больше, чем за всю предыдущую жизнь, – ответил воевода. – Владислав возмужал, но в душе он по-прежнему юнец, который думает, что сможет в одиночку перевернуть весь мир.

– Такие люди, как наш король, – большая редкость, – сказал я. – Среди монарших особ сейчас нечасто встретишь столь благородные сердца. Чистые помыслы Владислава делают ему честь…

– Скорее, они делают его слабым, – перебил воевода. – Королю нельзя быть таким легковерным, иначе его ждут предательство и смерть. Вот потому ты и не можешь вспомнить ни одного монарха, подобного Владиславу, – их всех перебили еще в раннем возрасте, а я не собираюсь этого допускать.

– Я знаю, что ты относишься к нему как к сыну, – улыбнулся я.

– Если бы у меня был такой сын, я бы выпорол его как следует! – всплеснул руками Хуньяди. – Но кто позволит мне выпороть короля?

Мы рассмеялись. Несколько рыцарей странно покосились на нас, но, узнав воеводу, поспешили убраться с глаз.

– Завтра Владислав будет рваться в бой. Я это знаю, – Хуньяди вмиг стал серьезным. – Мои запреты, конечно, его не остановят, и он все сделает по-своему.

– Таков наш король, – вздохнул я.

– Поэтому завтра ты займешь свое место рядом с ним и будешь следить, чтобы он не совершал никаких необдуманных поступков.

– Но разве можно руками остановить ветер? – усомнился я.

– Если Владислав – ветер, то я – ураган, – ответил Хуньяди. – И ты сделаешь то, о чем я тебя прошу.

Глаза воеводы угрожающе блеснули. Мне стало ясно, что в таких щекотливых вопросах он не станет считаться даже с моей жизнью.

– Король не станет меня слушать! – отчаянно воскликнул я. – У него есть другие советники, к чьим словам он прислушивается гораздо охотнее.

– Значит, сделай так, чтобы твои слова звучали громче и убедительнее остальных! – отрезал воевода. – Не забывай, что ты присягнул всегда и везде оберегать короля. В том числе и от него самого!

Я понимал опасения Хуньяди и знал, что они вызваны не только горячей привязанностью к королю, но и практическими соображениями – без Владислава крестовое воинство не выстоит в битве.

– Сделаю все, что в моих силах, – выдохнул я.

Мы вышли на окраину лагеря. Вдалеке по-прежнему горели мириады османских огней. Воевода указал на них и произнес:

– Вон там расположились сто тысяч турок, которые завтра хлынут сюда, словно воды реки. И чтобы победить, нужно сделать гораздо больше того, на что способен каждый из нас.

Я поравнялся с воеводой и твердо произнес:

– Клянусь, пока я рядом, Владиславу ничего не угрожает.

Воевода взглянул на меня, ухмыльнулся и похлопал по плечу.

– Я знал, что смогу на тебя положиться. Ты никогда еще не подводил меня, уверен, не подведешь и сейчас.

Воевода заложил руки за спину и вновь стал глядеть на чернеющие в ночи холмы, усыпанные желтыми огоньками.

– Ты мне так и не рассказал о своей тайне, – прищурившись, напомнил Хуньяди. – Я по-прежнему не знаю, кем ты был до того, как присоединился к моему войску.

Я открыл было рот, но воевода жестом остановил меня.

– У нас еще будет время поговорить об этом, но не раньше, чем мы водрузим свое знамя над султанским шатром.

Я скрестил руки на груди и, устремив свой взор на высокий холм, над которым развевалось белое с золотом знамя османского лидера, произнес:

– Мурад – сильный противник, сражаться с ним будет нелегко. Вдобавок к этому османские полководцы наверняка станут проявлять чудеса храбрости, зная, что на них устремлены взоры самого повелителя.

– Это мы скоро узнаем, – отозвался воевода. – Но неужели ты думаешь, что этот орешек нам не расколоть?

– Ты давно покрыл свое имя неувядаемой славой, – ответил я. – Враги дрожат при одном упоминании имени Яноша Хуньяди, а союзники спешат встать под твои знамена. Они знают, что военная удача – твоя давняя и верная спутница. Но теперь – совсем иное дело. Султан привел неисчислимое воинство! Никто из нас раньше не сталкивался с такой грозной силой.