Последний крестовый поход

Над христианской армией нависла угроза гибели, но в дело вновь вмешался неутомимый Янош Хуньяди. Верхом на могучем боевом жеребце воевода громко выкрикивал приказы, размахивая саблей над головой, а затем лично повел своих воинов в атаку на неприятеля. Воодушевленные храбростью венгерского полководца, христиане ринулись следом. Заглушая своими криками рев турецкой артиллерии и неся огромные потери, они в скором времени преодолели крутой подъем и насыпь, за которой их уже поджидали готовые к бою анатолийские солдаты. Вскоре небольшая площадка оказалась завалена трупами. Копья и мечи засверкали на солнце, а камни стали скользкими от крови.

Касым наблюдал за сражением из своей ставки на вершине холма. Он видел, что рыцари понемногу оттесняют анатолийцев, но не спешил высылать им подкрепления. Свою задачу пехота выполнила, теперь настало время нанести главный удар. Ключевую роль в этом сражении Касым отводил своим блистательным сипахам – эти тяжеловооруженные конные воины ни в чем не уступали могучим европейским всадникам.

Касым отдал приказ, и в ту же секунду турецкая кавалерия ринулась в бой. Мощная атака проломила христианский строй, и там, где это произошло, многие рыцари оказались буквально втоптаны в землю сотнями копыт, остальные погибали от турецких сабель и луков. Легко опрокинув христианскую пехоту, сипахи устремились в тыл вражеской армии, убивая всех, кто попадался им под руку.

Осознавая, какая опасность угрожает его войску, Янош Хуньяди развернул своих мадьярских всадников и двинулся наперерез прорвавшейся в тыл турецкой коннице. Завязалась жестокая схватка. Несмотря на численный перевес, османы отступили, надеясь увлечь противника за собой. Однако опытный Хуньяди разгадал этот маневр и направил свой отряд на другой фланг, где терпели неудачу сербские войска Георгия Бранковича.

Сражение затягивалось, и противники вводили в бой свои последние резервы. Османский военачальник заметно нервничал и нетерпеливо вглядывался вдаль, ожидая прибытия армии Турахана. Но время шло, а спасительные отряды союзника все не появлялись.

Тем временем удача стала благоволить крестоносцам, которые смогли быстро восстановить строй и теперь шаг за шагом выдавливали османов с занимаемых позиций, взбираясь все выше по крутому горному склону.

Анатолийские полки, исчерпав последние силы, спешно оставили свои позиции, позволяя христианам перейти в решительную контратаку. Только турецкая кавалерия продолжала причинять христианам существенное беспокойство, но и ее возможности были не безграничны.

Через полчаса Касым понял, что надеяться его армии больше не на что – Турахан так и не пришел ему на помощь. Проклиная своего подлого союзника, полководец предпринял последнюю попытку спасти погибающее войско. В резерве у него все еще оставалось около семи сотен всадников, закаленных в боях от Ниша до Златицы. Касым рассчитывал отвлечь внимание неприятеля, пока его потрепанное войско не пересечет стремительный приток реки Моравы – только так теперь можно было спастись от полного разгрома.

– Кто из вас поведет людей? – обратился Касым к своим командирам. Однако никто не проявил желания идти на верную смерть. Вдруг вперед выступил Махмуд-бей.

–Я пойду! – вызвался он. – Мои люди готовы умереть во имя нашего дела!

Касым взглянул на вельможу с крайним неудовольствием. Султан строго наказал беречь жизнь своего зятя, однако Касым знал, что Махмуд регулярно пишет о его неудачах в столицу. И теперь появилась неплохая возможность свести старые счеты.

– Хорошо, – принял решение Касым. – Бери моих сипахов! И да пребудет с тобой Аллах!

Махмуд ловко, почти по-молодецки вскочил на коня и с радостным кличем повел своих людей на врага. Глядя вслед удаляющемуся отряду, Касым мог только позавидовать отчаянной смелости своего соратника. И умолять Всевышнего, чтобы он смилостивился над его грешной душой, ибо шансов уцелеть у Махмуда и его людей было не слишком много.

Тем временем десять сотен всадников, ведомые своим отважным командиром, нанесли свой удар во фланг наступающей венгерской пехоте и смогли ненадолго приостановить ее продвижение. Однако этот сиюминутный успех быстро превратился в катастрофу, когда с холма на торжествующих было сипахов неожиданно обрушился сам король Владислав со своей охраной. Молодой владыка, восседая на белоснежном скакуне, сражался в первых рядах, и его меч очень скоро обагрился вражеской кровью. Отступавшие под ударами турок венгры, увидев доблесть своего короля, вновь ринулись в бой и несмотря на серьезные потери смогли сдержать прорыв османской конницы.

Положение стало отчаянным. Хотя Махмуд-бей продолжал оказывать достойное сопротивление, его сил явно недоставало, чтобы сдержать натиск поляков и венгров одновременно.