Последний крестовый поход

– Чтобы не убег, – развел руками серб. – Мы вначале с ним по-хорошему хотели, на ночь с него веревки даже сняли, так он такую прыть задал, что еле обратно приволокли. К тому же хоть царь и велел с ним хорошо обращаться, но оставлять без присмотра строго-настрого запретил. Этот агарянин ведь чего хочешь учудить может.

Пленный турок, словно догадавшись, что мы говорим о нем, повернул голову и уставился на меня немигающим взглядом. Из-под густых черных бровей с вызовом смотрели глаза человека, который предпочел бы скорее умереть, нежели находиться в столь униженном положении. Он сидел у костра неподалеку от нас, но путь к нему перегородила стража Георгия Бранковича. Это был его пленник, и, определенно, сербский правитель имел на него свои планы.

Поблагодарив воина за рассказ и вежливо отказавшись от совместной трапезы, я поспешил в ставку Владислава. Янош Хуньяди сообщил, что король хочет лично побеседовать со мной, и мне не терпелось узнать, какое дело у владыки может быть к простому солдату.

Стража пропустила меня к государю без промедления, и я оказался в просторном, хорошо освещенном шатре. На табурете в самом дальнем углу сидел король, терпеливо ожидающий, пока лекарь не закончит возиться с раной на его голове, а чуть поодаль лицом ко мне стоял Янош Хуньяди, скрестив руки на своей могучей груди.

– Вот и наш герой! – громко воскликнул воевода, едва завидев меня. – Не стой как истукан, проходи! Я должен представить тебя королю!

– В этом нет необходимости, – промолвил Владислав, обращая на меня свой взор.

Я поклонился королю, он тоже поприветствовал меня кивком головы. Не желая отвлекать нас от дел, лекарь поспешил закончить свою работу, собрал инструменты и бесшумно удалился. Только тогда король произнес:

– Рад наконец-то познакомиться с тобой, Константин. Янош много рассказывал о тебе, да и остальные мои советники уже обратили внимание на твои незаурядные способности. К сожалению, дела не позволяли мне встретиться с тобой раньше и соответствующим образом вознаградить за заслуги. Сейчас я это исправлю.

Владислав поднялся и подошел к своему письменному столу. Там среди аккуратно сложенных листов бумаги и других письменных принадлежностей стояла небольшая деревянная шкатулка, украшенная самоцветами. На крышке была вырезана надпись, судя по всему, на польском языке, а под ней красовался герб рода Ягеллонов – шестиконечный золотой крест на синем фоне. Король взял шкатулку в руки и протянул ее мне:

– В моем роду отвага и доблесть всегда ценились превыше всего, – сказал он. – Возьми, это мой тебе подарок.

Я принял шкатулку, но не торопился открывать ее. Король заметил мое колебание и рассмеялся.

– Я вручил тебе эту вещь за бесстрашие, а ты боишься заглянуть внутрь? – шутливо упрекнул он меня.

Не теряя больше времени, я аккуратно поднял крышку. На дне шкатулки лежал кинжал весьма необычной формы. Тонкая рукоять из слоновой кости была покрыта позолотой, а ее навершие украшал сапфир в изящном серебряном обрамлении. Еще более тонкий клинок имел три грани, которые сужались к острию – самой опасной части этого оружия. Такой кинжал мог без труда проникнуть в сочленения доспехов и даже между кольцами кольчуги. Прежде мне не доводилось видеть столь легкого, удобного, а главное – смертоносного оружия, словно специально изготовленного для наемных убийц и заговорщиков. Это был роскошный подарок, слишком роскошный для обычного воина, за которого меня здесь все принимали.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – преклонив колено, произнес я. – Для меня будет большой честью носить его.

– Ты оказал неоценимую услугу всему нашему походу, и даже этой драгоценной вещицы будет недостаточно, чтобы я мог сполна выразить свою благодарность.

Владислав взглянул на Хуньяди, тот кивнул головой и обратился ко мне:

– Ты отличился во многих боях, Константин. Если бы вся моя армия сплошь состояла из таких бойцов, мы бы уже давно пировали в Адрианополе. Его Величество, как ты уже успел убедиться, по достоинству оценил твои заслуги и в знак своего высочайшего доверия предлагает тебе вступить в ряды его личной гвардии.

Я был несколько удивлен подобным предложением и не знал, что ответить, ведь моя собственная цель никак не вписывалась в планы польского короля.

– А как же мои люди? – аккуратно спросил я.

– О них не беспокойся, – махнул рукой воевода. – Я прослежу, чтобы им дали достойного командира, и вдвое увеличу их жалованье.

Несколько секунд я колебался, но все-таки осмелился задать этот вопрос.

– Ваше Величество, – выпалил я, – вы оказали мне высокую честь, и я готов служить вам до последнего вздоха, однако, оказав ее мне, вы отказываете в этом моим людям, каждый из которых сделал для нашей победы ничуть не меньше, а быть может, и больше моего. Если вы не сочтете это за дерзость, я прошу оказать моим подчиненным такую же милость, какую вы только что соблаговолили оказать мне.

Хуньяди откашлялся, собираясь уже что-то сказать, однако Владислав резко обернулся и посмотрел мне прямо в глаза.