Последний крик моды. Гиляровский и Ламанова

– Именно, – кивнул Архипов. – Именно Поль Ренард. Если помните, Владимир Алексеевич, давеча я заходил к вам и предлагал сотрудничество в деле Фигуркина и Брома. Тогда вы вполне вежливо дали мне понять, что не пойдете на это. Что если я вам расскажу о новых фактах, про которые узнал?

Мне, конечно, очень не хотелось расширять круг тех, кто уже оказался вовлечен в мою историю с Надеждой Петровной, однако я не мог не признать, что помощь такого профессионального сыщика, как Архипов, могла быть очень полезна.

– Простите, Захар Борисович, если вы так меня поняли в прошлый раз, – сказал я. – Все же дела приняли такой оборот, что я совершенно готов сотрудничать. И, думаю, не только вы мне расскажете что-то, чего я не знаю, но и я вам также расскажу интересные новости. Но только попрошу сохранить их в тайне. Я бы не хотел вмешательства полиции. Впрочем, сейчас вы в отпуске и проводите личное расследование… – Да.

– Вы можете мне пообещать, что по возвращении из отпуска не дадите хода официальному делу?

Архипов подумал немного и отрицательно покачал головой.

– Боюсь, что нет. Если дело касается закона.

– Но дело также касается дамы! – воскликнул я. – И моего обещания ей, что ни ее честь, ни ее интересы не будут преданы общественному мнению.

– Кхммм, – кашлянул Архипов. – Странно слышать такое от журналиста. Вошла Маша, поставила на стол чашки с чаем, закуски и, стараясь не зевать, вышла.

Если в прошлый раз Архипов был страшно напряжен известием о своем отстранении от дел и от расстройства все время крошил печенье, то теперь он бодро взялся за чашку. Мне нравилось, что Архипов наконец начал возвращаться к своей привычной форме – деловой, уверенной.

– Хорошо, – сказал я. – Раз вы уже сыграли свою увертюру, то вступайте с первым актом. А я появлюсь во втором и выложу вам свою историю.

– До того как меня… – Архипов смущенно кашлянул в кулак, – отправили в отпуск, я все же успел подробно изучить дело о так называемом самоубийстве студента Юрия Фигуркина. Следствие было очень небрежно. Опрос жителей дома почти не проводился. Впрочем, понятно почему – в этом районе, как вы знаете, живут и работают в основном проститутки. Да и сам следователь решил твердо придерживаться своей версии о самоубийстве. Я полагаю, из простой лени. Что тут было возразить!

– Поэтому, – продолжил Захар Борисович, – я решил съездить на Палашевку сам, благо свободного времени у меня теперь достаточно. Я провел в этом доме почти целый день и опросил всех, кого только мог.

Он замолчал.

– Не томите! – взмолился я. – Получился какой-нибудь результат? Архипов кивнул.

– Да. Я описывал жильцам внешность Аркадия Брома. И выяснил, что его видели двое человек. Он действительно приходил в тот день к Юрию Фигуркину.

– Но это мы и так уже знаем, – нетерпеливо сказал я.

– Нет, – сухо ответил Архипов, – вы этого совершенно не знаете. Вы предположили, что Бром пришел и убил юношу. Потому что при теле сутенера нашли кистень.

– Которым убили и Ковалевского, – напомнил я. – Брому-старшему были нужны деньги, и он пытался их заполучить, шантажируя Ковалевского.

– И опять-таки это только предположения, – сказал Архипов. – Дело об убийстве Ковалевского я вел лично. И вел со всем тщанием. Так вот. Аркадия Брома там никто не видел. Впрочем, сразу оговорюсь, если он шел от стороны дворов и поднялся по черной лестнице, то мог остаться незамеченным.

– Вот видите!

– Как и любой другой. Но вернемся к смерти Юрия. Так вот, Бром действительно там был. Но он там был не один. С ним было еще двое человек. – Вот как!

– Да. Напротив есть еще один дом в том же дворе, где на первом этаже живет сапожник с семьей. Его жена – калека и большую часть времени проводит, сидя у окна – вяжет чулки на продажу. Так вот она описала тех двух человек, что пришли с Бромом. Мужчины средних лет. Один из них выглядел довольно примечательно – у него была очень маленькая голова…

– Змеюка! – воскликнул я. Архипов подался ко мне.

– Вы и его знаете? – спросил он быстро. – Если это тот, о ком я подумал, то да.

– Очень хорошо. Я сейчас докончу рассказ, а вы потом мне поясните, кого имеете в виду. Так вот, женщина описала события так: сначала двое неизвестных вошли в дом, а Бром остался при дверях. Через некоторое время они вышли – взволнованные. Между ними и Бромом состоялся разговор, который жена сапожника не слышала, конечно, но утверждала, что они спорили. Далее этот самый, с маленькой головой, и его товарищ ушли, а потом Бром зашел внутрь. Но вот когда он ушел, женщина не знает – ее отвлекли дети.

– Это может изменить дело, – пробормотал я. – Но пока не понимаю, в какую сторону.

– Я рассказал вам еще не все. В деле о самоубийстве студента Фигуркина есть два врачебных отчета. Первый был сделан доктором Зиновьевым во время осмотра тела на месте происшествия. И его выводы о характере смерти вы знаете, потому что сами присутствовали на месте. – Да.

– Но есть и более подробный отчет, который Павел Семенович составил по результатам осмотра трупа в морге. И там есть интересная подробность, о которой вы не осведомлены. – Какая? – спросил я.